Ислам

В минувшую пятницу президент России Дмитрий Медведев на встрече с главами республик, духовных управлений мусульман и исламских вузов Северного Кавказа вынес на повестку дня необходимость выработки комплексной программы мер по предотвращению дальнейшей эскалации радикализма и сползания северокавказского региона в гражданскую войну по схеме «всех со всеми». Не стоит и говорить, что обозначенное напрямую касается российской уммы, да и государства, в целом.

Главная проблема тут, как и в случае с внешнеполитическим вектором работы в мусульманском направлении, - чтобы все не вылилось и не ограничилось политехнологиями и пиаром. При этом задача внутреннего диалога с исламским миром на порядок сложнее и ответственнее – речь ведь идет не о контрактах и межгосударственных маневрах в целях давления на Запад и, прежде всего, на Соединенные Штаты, а, при всем пафосе, о будущем государства; это вопрос, напрямую увязанный с факторами выживания России в современном мире.

В. Путин занес ногу, Д. Медведев делает шаг

То, о чем говорил Д. Медведев, в принципе, можно поставить в один ряд со вступлением РФ в качестве наблюдателя в Организацию Исламская конференция. Это своего рода продолжение и обратная сторона проекта по сближению с мусульманским миром, который бывший глава государства Владимир Путин выдвинул в 2003 г.

С того времени инициатива то вроде как выбирала ход, то снова пробуксовывала. В любом случае, в основном, усилия были сосредоточены во внешней плоскости – налаживались, прежде всего, экономические связи со странами исламского мира, хотя порой делались и очень даже смелые политические шаги (например, признание ХАМАС).

Делались, конечно, и шаги на «внутреннем фронте», как создание при содействии Администрации главы государства Фонда поддержки мусульманской культуры, науки и образования и проч. Но это всегда оставалось на втором плане.

«Исламский фактор» внутри России по сей день рассматривается, прежде всего, через призму проблем безопасности, основная работа ведется, скажем так, по силовой линии. Комплексной и государственно-политической стратегии по решению «исламского вопроса» как не были, так и нет.

Между тем, в словах Путина с самого начала звучали нотки, направленные во внутрь. Ведь диалог и сближение с исламским миром не может ограничиваться лишь странами Востока.

Тем более, советский опыт это наглядно доказал: изоляция мусульманского сообщества, попытка создания своего «ислама», в основном выставлявшегося на внешнеполитической витрине для стран Азии и Африки, привела к трагическим последствиям - как только режим дал сбой, мы получили волну радикализации и вульгарного примитивизма.

Мусульмане живут и в самой России, это коренные жители, и их миллионы. Ислам и его последователи – часть нашей государственности и цивилизации, и, соответственно, налаживание стратегического партнерства с исламским миром к ним относится напрямую. Об этом президент говорил, но его тезис о внутреннем диалоге или в основном не поняли, или как-то предпочли не услышать.

После совещания Д. Медведева в Сочи с представителями Северного Кавказа актуализирована вторая сторона проекта сближения с исламским миром. Под давлением роста радикализма на Кавказе озвучена некая концептуальная попытка довести стихийный процесс встраивания и адаптации российской части исламского мира в структуру и ткань нашей государственности.

Фразы Путина, повторенные впоследствии Медведевым, о том, что «Россия – мусульманская страна», и в определенном смысле «часть исламского мира», «верная и последовательная его защитница», к сожалению, в огромной степени зависли сегодня в воздухе. Мы как бы занесли ногу, но шага пока не сделали. Реальное наполнение диалога с исламским миром, пока крайне недостаточно, развитие России как «и мусульманской страны» идет еще очень-очень слабо.

«Исламский вопрос» для сегодняшней России

Может быть, важнейший парадокс отечественной истории заключается в том, что Ислам, внеся огромнейший вклад в формирование и развитие российской государственности, цивилизации, если хотите, остается наименее понятой в нашей стране религией. Но «исламский вопрос» в России, в конце концов, должен найти свое позитивное решение. Это проблема самых основ государства и общества.

Мусульманское наследие можно встретить в той же исторической, да и не только, части Москвы чуть ли не на каждом углу; Ислам – это неотъемлемая часть российской идентичности, без него это уже совсем другая страна. Но наша элита, в основной своей массе, в силу стереотипов и откровенных предрассудков, в том числе бытовой исламофобии, зачастую просто отказывается даже обсуждать эту тему, предпочитая мифы реальным историческим фактам и создание удобных партнеров для имитации государственной работы.

Первый шаг по адаптации Ислама в условиях нашего государства был сделан еще в екатерининские времена, когда в нашей стране он добился статуса «терпимой религии» (окончательно дискриминация была ликвидирована только в ходе революций 1905 и 1917 гг., чтобы в советские годы вновь вернутся). До этого государство декларировало цель тотальной ассимиляции, христианизации, при необходимости жесткого подавления мусульман. Чтобы российская императрица отказалась от такой «стратегии безопасности», лоббируемой тогдашними силовиками, потребовались десятки мелких, крупных и очень крупных восстаний и огромное число жертв.

Следующий исторический, без пафоса, шаг состоялся только через 250 лет со вступлением в ОИК и объявлением Владимиром Путиным России «и мусульманской страной» и «частью исламского мира». Но будет ли он ли успешен в полной мере? – Вопрос, который ждет своего ответа.

«Исламский вопрос» в России больше не может восприниматься как второстепенный. Необходимо признание со стороны государства и всего общества той роли Ислама и мусульман в нашей стране, которая в полной мере соответствует их вкладу в строительство общего дома. Сюда же следует отнести отказ от исламофобии и создание механизмов включения потенциала российских мусульман в решение основных проблем государства.

Реально это проблема государственной важности. Чем быстрее мы это поймем, тем лучше. Заниматься этим надо было начать уже позавчера, иначе завтра «исламский вопрос» сам встанет ребром (на Кавказе эта проблема и так каждый день напоминает о себе) – любое развитие натолкнется на проблему идентичности России, на неизлеченные болезни многомиллионного, постоянно увеличивающегося сообщества страны.

Для решения «исламского вопроса» требуется, если не нацпроект, то нацпрограмма - точно. Одними приглашениями муфтиев, выделением средств на мечети и даже созданием специального телеканала тут не обойтись. Слишком глубоки раны и трещины. Проблемы копились, загонялись внутрь и замалчивались даже не десятки, а сотни лет, корни их уходят так глубоко в века, что порой найти их уже до конца почти невозможно.

В последние 10-20 лет сложность вопроса сильно усугубилась ошибками, просчетами и всем массивом трудностей распада СССР - войны в Чечне, прозападный крен, «православно-державный» крен, перегибы и безграмотность силовиков и чиновников на местах, неподготовленность «официального мусульманского духовенства» и простых верующих к сегодняшним вызовам и проч.

Экстремизм – лишь один из моментов в пакете «исламский вопрос в России». Можно сколько угодно латать дыры, делать вид, что все налаживается, но реальная ситуация без действительно стратегического подхода будет еще дальше только усложняться. Особенно это становится острым в условиях развивающегося давления с Запада и финансового кризиса.

Нельзя строить политику, только исходя из желания не мытьем, так катаньем избавиться от «лесных братьев». Нужна системная и глубокая работа по адаптации Ислама; так, чтобы современный российский мусульманин мог в полной мере, органично чувствовать себя гражданином своей страны и последователем своей религии. Надо отказаться от линии «борьбы с исламским экстремизмом» в пользу стратегии решения того, что можно назвать «исламским вопросом».

Конечно, это должно идти в рамках формирования единой гражданской политической российской нации, в которой мусульмане будут признаны неотъемлемой и одной из важнейших составляющих; в рамках исторического примирения расколотых частей российской цивилизации; создания единой общегосударственной идентичности и одной картины истории страны. Но есть в данном случае и своя, «мусульманская», специфика.

Кое-что по решению «исламского вопроса» уже начали делать. Так, важность мусульманского просвещения и образования признана государством на самом высоком уровне. Созданы соответствующие структуры поддержки. Все это только можно приветствовать.

Однако, как всегда это бывало в нашей стране, все еще необходим вклад главы государства. Непосредственно личный. Так уж повелось у нас в стране, что подобные проблемы без высших лиц не решаются. В Сочи Д. Медведев пошел в этом направлении, лично обозначив важность проблемы.

Но речь идет также о чем-то символическом и знаковом, что не требует, кстати, многих затрат, но дает колоссальный психологический эффект. Например, проведения ифтара (разговения в Рамадан) или конкурса чтецов Корана в Кремле с участием руководителей страны и т. д.

Именно этой «soft power» («мягкой силы»), которой филигранно пользуются британцы, в том числе в отношении своих граждан-мусульман и исламского мира в целом, в России не хватает. Идеологии «ухода в горы» можно противопоставить только другую идеологию. У нас же все больше как-то принято ставить на «hard» вариант, а когда жесткая сила не дает результата - делать вид, что все идет по плану, все нормально, мол, так оно и должно было быть.

Да, нельзя не признать, в путинское правление были знаковые вещи. Выступая в Казани на 1000-летии города, он говорил в течении 5 минут на татарском языке. Никогда раньше глава российского государства не делал этого, не говорил ни слова по-татарски, на языке самого многочисленного мусульманского народа России, с которым столько связно в ее истории. Он говорил и о чеченцах в Брестской крепости, и о татарах и русских на Куликовом поле, которые сражались друг против друга с обоих сторон.

Но самое главное – это слова о том, что «Россия – и мусульманская страна». Без лишнего пафоса надо сказать, что они уже вошли в историю и останутся в ней.

Впервые Россия на самом высоком уровне признала свою мусульманскую составляющую. До Путина этого не делал ни царь, ни генсек, ни президент. Это имеет колоссальное значение для будущего самой страны. Это мэсседж всему обществу, это попытка по-новому оценить российскую идентичность, государственность, призыв нестереотипно посмотреть на нашу общую историю, поставить точку в историческом примирении мусульман и российской государственности.

Правда, все это пока остается больше на уровне заявлений, без должной оценки и тем более конкретных решений. Не хватает системности, четкости, глубины. Надо признать, что пока мы имеем не диалог государства, общества и Ислама, не реальную пользу (показатель – ситуация на Северном Кавказе), а в огромной степени имитацию. Видно, что у власть имущих есть дела, как им кажется, поважнее.

Параллельно с этим силовики продолжают линию начала 2000 – х на гиперболизацию «исламской угрозы», словно не было ни войны в Осетии, ни Мюнхенской речи Владимира Путина, ни вступления в Организацию Исламская конференция, ни высмеивания мифа «Аль-Каиды» на главных каналах страны. То и дело мы слышим об эмиссарах Бин Ладена на Кавказе, и Муллы Омара в Поволжье. В результате своеобразных издержек при решении проблем безопасности Москва, вступив в ОИК, тепло принимает в Кремле ее генсека, представителя Турции, а в это же время у нас судят книги (!) Саида Нурси – одного из величайших турецких исламских мыслителей, гордости этой страны.

Сегодня требуется глубокое осознание того, что «исламский вопрос», или как угодно по-другому назовите этот комплекс проблем, пусть и не такой важный, как ЮКОС, Южная Осетия или финансовый кризис, но, тем не менее, он заслуживает не меньшего внимания, чем спор каких-нибудь видных хозяйствующих субъектов. Остро необходима стратегия, ориентированная на решение в той или иной мере проблемы, нацпрограмма, предполагающая окончательную и позитивную интеграцию Ислама в ткань российской государственности и цивилизации на неких взаимовыгодных договорных условиях, согласованная с нормам Шариата и национальными интересами. Богословски и идеолого-политически создать такую модель реально. Без этого ни радикализм на Северном Кавказе не преодолеешь, ни российскую политическую нацию не сформируешь.

Наряду с этим, в российском обществе должно углубляться осознание внутренней сути многонационального и многоконфессионального государства. Подобный процесс шел в США в 60-е годы, когда было достигнуто расовое равноправие. Пока же у нас продолжают показывать фильмы, герои которых гордятся тем, что убивают «черных» и «муслов».

Буквально на днях, параллельно совещанию Медведева в Сочи, по центральному телевидению стартует сериал «Десантура», который рискует побить рекорды аналогичных проектов начала 2000-х по напоминанию обывателю об угрозе «исламского терроризма»...

Пока не грянул гром...

Мало, кто обратил внимания на слова Д. Медведева о том, что он, глава одной из ведущих держав современного мира, лично посещает сайты северокавказских радикалов, а зря. То, что происходит на Северном Кавказе сегодня - льющаяся кровь, «лесные братья» и гражданская война малой интенсивности, - фактически подвигли власти по-новому и вплотную заняться внутренними мусульманскими проблемами.

Здесь же можно отметить и прозвучавшее из уст президента в Сочи пожелание к СМИ, включая центральное телевидение, исключить из употребление термин «исламский экстремизм» как вредное для государства, неадекватное и некорректное с религиозной и политической точек зрения.

Шесть лет назад мы одними из первых поставили на общественное обсуждения вопрос опасного для государственной безопасности и общества манипулирования СМИ исламскими религиозными терминами, собрав круглый стол «Исламофобия в российских СМИ». Также нашими усилиями несколько лет велась судебная тяжба с газетой «Известия», в которой был опубликован крайне вызывающий антимусульманский опус киносценариста-скандалиста Олега Осетинского.

Тогда мало кто придавал значение проблеме исламофобии. Но прошло несколько лет и, как мы и требовали в свое время, в Евросоюзе приняты стандарты освещения исламской темы в СМИ. Такие клише, как «исламский экстремизм», «исламский терроризм», «шахидка», фактически исключены. Чуть позже в нашей прессе появилась информация, что и в России Администрация президента попыталась как-то отрегулировать этот вопрос. Вновь «исламскому экстремизму» указал на дверь лично глава государства.

Все это уже давно напрашивавшиеся шаги, которые, возможно, будь они реализованы хотя бы сразу после вступления в ОИК, помогли бы избежать многих сегодняшних жертв и трудностей.

С думой о ДУМах

Кампания, заявленная Д. Медведевым в Сочи, по всей вероятности, коснется и духовных управлений мусульман. Да, государство видит в них своего стратегического партнера и опору, но при этом оно явно не довольно качеством их работы, что видно, ознакомившись хотя бы с тем, как президент оценил сайты ДУМов.

От муфтиятов и их руководства власти сегодня требуют реального продукта, чего-то, что будет оказывать влияние на развитие мусульманского сообщества России, в особенности молодежи. Время спектаклей, маскарадов и имитации бурной деятельности прошло.

Но за эти годы «официальные муфтии» привыкли быть неким олицетворением «мусульманского духовного начала» для общества и государства (все больше для второго), т. е., по большому счету, ничего не делать, если не считать серьезной богословской и общественной деятельностью присутствие в чалмах «на высоких мероприятиях». Возьмите статистику – ДУМы, за редким исключением, практически не издают книг, не проводят значимых мероприятий, не выносят фетв (богословско-правовых заключений), не ведут социального служения и проч. Если что и появляется, то в подавляющем большинстве случаев это не результат деятельности «официального духовенства», а «благословение» и «одобрение» работы общественных объединений и простых активистов.

Бывает и хуже. Так, говорят, что Центральное духовное управление мусульман во главе с Талгатом Таджутдином издало последнюю свою книгу еще в Советском Союзе. Боюсь, что это вообще единственный реальный книжный продукт ЦДУМ. Если это и не точно, то в любом случае таковых у данного духовного управления вряд ли превышает число пальцев на руке. Зато в плане требований запрета той или иной литературы ЦДУМ «впереди планеты всей».

Поэтому многим ДУМам, конечно, не хотелось бы разрушать статус-кво. Они тянут все снова к декорациям и имитации: «Остановись мгновение, ты прекрасно». Но в нынешних условиях это стало почти что угрозой безопасности.

Парадокс в том, что сама жизнь заставляет власть имущих и «официальное духовенство» выдавать реальный, качественный и, самое главное, исламский продукт. Иной просто не будет эффективен при столкновении с радикальной пропагандой.

В этой связи, может быть, предпринята очередная попытка переформатирования структуры ДУМов. На этот раз она не будет ограничена избитой идеей объединения всех под эгидой «муфтия всея Руси» (кстати, сколько бывший президент об этом ни говорил, муфтии так и не объединились), а включит в себя элементы модернизации – расширение социальной базы и укрепление муфтиятов за счет включения общественных, культурных, научных, медиа и проч. ресурсов, в том числе молодежи. Действительно, без этого не только повышение их эффективности, но и будущее многих духовных управлений представляется весьма сложным.

«Красные», официозные проекты последнего времени, кажется, доказали свою бесперспективность даже для многих представителей власти. Понятно, что исламский контент должен быть исламским и делаться самими мусульманами для мусульман, а не для удовольствия сотрудников того или иного ведомства или силовой структуры.

Соблазны пиара

Пиар и все его медиа-составляющие, безусловно, необходимы, - спорить тут глупо. Но это должно быть не самоцелью, а лишь сопровождением государственной программы. А соблазн свести все к «картинке» велик. Причем какой-либо результат отнюдь тут не гарантирован: мусульманская среда особая, некоторые политтехнологии в ней не работают или работают иначе, чем вроде как должны.

И хотя президент говорил о необходимости комплексной программы по мусульманам и молодежи на Северном Кавказе, надо понимать, что этим все сложности не ограничиваются. Дело ведь не только в молодежи и не только в Кавказе – тот же самый Саид Бурятский совсем не кавказец.

Снять одним пиаром и телевидением многовековой пласт проблем, так или иначе связанных с мусульманами, не получится. Это очевидно. Иначе максимум через 10-15 лет все по-новой.