Ислам

Искаженный образ Ислама Совершенно очевидно, что Крестовые походы вызвали среди европейских ученых рост интереса к Исламу как религии. Конечно, некоторые сведения об Исламе доходили и раньше - частично из византийских источников, частично благодаря контактам христиан и мусульман в Испании. Однак

о эти сведения неизбежно было смешано с неверными данными.

Сарацин рассматривали как язычников, поклоняющихся Мухаммеду.

Самого Мухаммеда либо считали колдуном, либо даже дьяволом.

Полагали, что мусульманская религия одобряет сексуальную свободу и распущенность.

Неудивительно, что первыми, проявившими подлинное понимание Ислама, были те, кого мы назвали в числе переводчиков.

В начале XII в.

Педро де Альфонсо, обращенный в христианство иудей, посвятил один из своих Диалогов полемике с Исламом.

По точности информации об Исламе, это бесспорно выдающийся труд, однако он мало повлиял на формирование представлений о мусульманстве.

Более важными оказались переводы, выполненные двумя учеными астрономами Робертом Кеттонским и Херманном Далматийским, который они предприняли по поручению Петра Достопочтенного около 1142 г.

На базе этих переводов, главным образом на основе принадлежащей перу Роберта, латинской версии Корана, сам Петр Достопочтенный составил свод мусульманского вероучения ( Summa totis haeresis Saracenorum ) и опровержение его ( Liber contra sectam sive haeresim Saracenorum ).

Средневековое представление об Исламе отличается от современного непредвзятого учения в следующих четырех пунктах: а) мусульманская религия - ложь и сознательное искажение истины; б) это религия насилия и меча; в) это религия потворства своим страстям; г) Мухаммед - Антихрист.

а) Ислам - ложь и сознательное искажение истины.

Библейская концепция Бога и человека настолько доминировала в представлениях средневековых европейцев о природе, что они просто не представляли себе возможности других взглядов.

Соответственно во всех тех случаях, где мусульманское учение отличалось от христианского, оно считалось ложью.

Фома Аквинский и большинство других авторов удовлетворялись заявлениями, что Мухаммед смешивает истину с ложью, однако некоторые шли дальше, заявляя, что если он и говорил когда-либо правду, он смешивал ее с ядом, искажая ее .

Следовательно, истинные моменты сами по себе приравнивались к меду, добавляемому, только чтобы прикрыть яд.

б) Ислам - как религия меча и насилия.

Как уже было отмечено, даже такие ученые как Фома Аквинский, полагали, что Мухаммед распространял свою религию с помощью военной силы.

Непременным правилом религии сарацин считалось также стремление грабить, забирать в плен, убивать врагов их Бога и их пророка, преследовать и уничтожать их всячески .

Один слишком рьяный апологет Крестовых походов, Гумберт Романский дошел даже до утверждения, что они так ревностны в своей религии, что, где бы они ни захватывали власть, безжалостно обезглавливают всех, не исповедующих их веры .

В этом отношении европейское представление об Исламе далеко от истины.

На самом деле выбор между Исламом и мечом не ставился ни перед иудеями, ни перед христианами или представителями другой известной религии, он применялся только для идолопоклонников и вообще был редко применяем за пределами Аравии.

в) Ислам как религия потворства своим страстям.

В глазах средневековых европейцев Ислам был именно такой религией, особенно в вопросах пола.

Многоженство занимало видное место в представлениях об Исламе.

Часто считалось, что для мусульманина единственным ограничением количества жен служило его материальное положение.

Авторы, которые не могли не знать, что число разрешенных Исламом жен не превышает четырех, тем не менее, говорят о семи или о десяти.

Стихи Корана часто переводились неверно, чтобы внести предосудительный сексуальный оттенок там, где его заведомо не было.

Вершиной мусульманской половой распущенности некоторым представлялась кораническая картина рая.

Особое внимание уделялось гуриям, этим чернооким девственницам, предназначенным для удовлетворения желаний праведников, - что считалось особенно скандальным.

Строгой критике подвергалась супружеская жизнь самого Мухаммеда, хотя зачастую эта критика основывалась на преувеличениях и ложных посылках.

г) Мухаммед как антихрист.

Некоторым европейским исследователям Ислама мало было заявления, что в Коране много лжи, а Мухаммед вовсе не пророк.

Петр Достопочтенный принял идею некоторых византийских теологов, что Ислам - христианская ересь.

Он утверждал, что Ислам еще хуже ереси и что мусульман следует приравнять к язычникам.

Основой христианских воззрений по этому поводу служило следующее рассуждение: поскольку Мухаммед, не будучи пророком, все-таки основал новую религию, значит, он откровенно поощрял зло; следовательно, он является либо орудием, либо посланцем дьявола.

Таким образом, Ислам оказывался абсолютно противоположным Христианству.

Контрастирующий образ Европы Классические науки никогда не умирали в Европе полностью - ведь латынь продолжала оставаться языком учености.

В меньшей степени был известен греческий - в основном благодаря контактам с Византией.

В XII в.

были предприняты некоторые переводы Аристотеля и Платона непосредственно с греческого.

Но наиболее влиятельной фигурой в философии того времени был Авиценна; новейшие исследования показывают, что роль его была еще более важной, чем до сих пор предполагалось, - возможно, потому что его учение было близко платоновскому направлению христианской философской мысли.

XIII в.

принес увеличение влияния Аристотеля, что в основном явилось следствием переводов сочинений Аверроэса, среди которых было несколько комментариев к сочинениям Аристотеля.

Здесь мне хотелось бы отметить, что европейцев привлекали у Аристотеля не только специфические черты его философии, но также тот факт, что он принадлежал в какой-то смысле к собственно европейской традиции.

Иными словами, предоставление Аристотелю главного места в философии и науке также следует рассматривать как один из аспектов стремления Европы противопоставить себя Исламу.

Чисто негативный отход от Ислама - тем более, когда в арабской науке и философии было заимствовано так много, - был бы трудным без позитивного вклада.

Таким позитивным вкладом было обращение к классическому (греческому и римскому) прошлому Европы.

Иллюстрацию одной из стадий процесса, в ходе которого Европа пыталась отгородиться от мусульманского мира и идентифицировать себя с классическим наследием дает Данте.

Возможно, что некоторые основные концепции Божественной комедии почерпнуты в мусульманских источниках и что Данте сознавал, что Европа обязана арабским философам.

Но примечательно, что в своем великом творении он проявляет относительное пренебрежение к Исламу, отличие от Ислама отмечено тем, что Мухаммед помещен в аду среди раскольников, но о нем говорится гораздо меньше, чем об античном Улиссе.

Вклад арабских философов удостоверяется присутствием Авиценны и Аверроэса в преддверии ада, но их там лишь двое, тогда как греков и римлян - добрая дюжина, и возглавляет семью философов Аристотель, учитель известный всем .

Позитивная же часть сочинения вся пронизана отсылками к классике, и ведет Данте не кто иной, как Вергилий.

Следующую стадию этого процесса можно наблюдать уже во времена Ренессанса.

Былое восхищение всем арабским сменилось отвращением.

Иное положение в мусульманском мире Исходя из приведенных данных об искаженном образе Ислама, сложившемся в Европе и противопоставленном ему образе Христианства, базировавшемся на новой интеллектуальной основе, перейдем теперь к совершенно иной ситуации в мусульманском мире.

Как я уже говорил, исламоведа, обращающегося к средневековой истории Европы, прежде всего поражает мощь, размах движения Крестовых походов и то важное значение, которое приобретает в Европейской системе взглядов новое представление об Исламе.

Этот неожиданный эффект вызывается прежде всего тем, что в мусульманском мире исследователь не встречается ни с чем похожим.

Если рассматривать Крестовые походы как серию войн между западным Христианством и мусульманским миром, естественно полагать, что они занимают одинаковое место в европейской и мусульманской истории, - но это далеко не так.

Страны восточного Средиземноморья, которых на деле коснулись Крестовые походы, были в то время раздроблены между мелкими правителями, видевшими основную цель в том, чтобы удержать свое собственное положение и разбить своих местных соперников.

У них не было причин объединяться против франков, а порой, некоторые из них даже заключали с франками союзы против мусульман.

Именно отсутствие единства среди мусульман позволило крестоносцам достигнуть определенных успехов.

Основной мусульманской державой ко времени падения Иерусалима был Сельджукский султанат, под контролем которого находился Багдад и большинство восточно-мусульманских культурных центров.

Но столицей султаната был Исфахан - город в шести неделях пути от театра военных действий.

Естественно, что в Исфахане никто не беспокоился по поводу вторжения на сравнительно небольшой и такой далекой территории.

Легко заметить, как мало значили Крестовые походы для великого мусульманского историка Ибн Халдуна (ум.

1406).

Единственным упоминанием о Крестовых походах в его пространном Введении в историю (Мукаддима) служат несколько абзацев о морском контроле над Средиземноморьем и две-три фразы о мечетях и священных зданиях в Иерусалиме.

Словом, для большей части мусульманского мира Крестовые походы были ничуть не важнее, чем для Британии XIX в.

стычки на северо-западной границе Индии, а на широкое общественное мнение они, возможно, оказали еще меньшее значение.

Неспособность понять эту разницу в значении Крестовых походов для Европы и мусульманского мира привела даже известных европейских историков к преувеличению влияния крестоносцев на жизнь мусульман.

Например, утверждали, что крестоносцы привели к распаду Аббасидского халифата и отвлекли мусульман от должного сопротивления монголам.

Подобные утверждения весьма слабо обоснованы.

Аббасиды практически не имели политической власти уже к 945 г., может быть, воспрянув несколько после 1191 г., когда Салахаддин (Саладин), который как суннит признавал их, окончательно подавил Фатимидов в Каире.

Что же касается сопротивления монголам, то ответственность ложится прежде всего на восточно-мусульманских правителей, которых Крестовые походы не затронули.