Ислам

Вспоминайте об Аллахе и Он будет помнить о вас

Ислам сегодня

Пятничный намаз и его значимость

News image

Пятничный намаз и его значимость « О те, которые уверовали! Ко...

На каком языке совершать намаз?

News image

Поскольку мы уже писали о политических, исторических и культурных аспектах чт...

Полнолуние и соблюдение оруджа

News image

Полнолуние и соблюдение оруджа В последнее время внимание учёных привлекает сл...

Школа ислама

«Иман состоит наполовину из терпения (са

News image

Все в этом мире находится в строгом порядке, определенном Всевышним, и ничего не...

Основатель медресе (Хасан из Кудали (171

News image

Пока джамаат будет содержать изучающих исламские науки, баракат не сойдет со всего се...

Время ислама

Молитва ускоряет процесс выздоровления

News image

Молитва ускоряет процесс выздоровления И говорит вам Господь: «Взывайте ко Мне, и Я отвечу. Но ...

Мусульманские имена

News image

Аббас – хмурый, строгий, суровый Aвад - награда, вознаграждение Агиль – умный, понимающий, знающий Азер ...

Авторизация




Лев Толстой: русский классик на пути к Исламу
Ислам - сегодня, завтра - Ислам

лев толстой: русский классик на пути к исламуЛев Толстой: русский классик на пути к Исламу Лишь единицы писателей становятся признанными классиками уже при жизни и известны всему миру – таковым был русский писатель, граф Лев Николаевич Толстой (1828 - 1910 гг.). Уже к концу XIX века его имя было известно не только в самой России, где он ст

ал любимейшим автором, не только на Западе, но и на Востоке.

Огромную роль в этом сыграли его активная переписка с известными духовными лидерами восточного мира (индусом Махатмой Ганди, египтянином Мухаммедом Абдо и др.), а также популяризация его идей в мусульманской прессе как на арабском, так и на тюркских языках.

И творчеством Толстого, и его яркой общественной деятельностью интересовались миллионы — от государственных деятелей до самых простых людей.

Люди на Востоке хотели знать как можно больше об этом неординарном человеке, желали поближе познакомиться с его идеями и произведениями, о которых так много писала пресса.

Образованная часть восточной интеллигенции взялась за переводы работ Толстого (сначала с европейских языков, а позже непосредственно с русского оригинала).

Причём сразу переводилась как художественная проза, так и публицистика – в двух этих формах литературы великий писатель выступал одновременно и как богоискатель, духовный мыслитель.

Каковы же были этапы религиозных исканий Толстого, что его вдохновляло и к какому итогу он пришёл в конце жизни? Можем ли мы говорить о точке в конце его пути, или он оставил поклонникам своего гения многозначительное многоточие? Наконец, каково было его понимание Ислама? – На эти вопросы мы постараемся ответить в этой статье.

И подчёркнём, что в современной России вопрос о том, стал ли великий писатель мусульманином – актуален и горячо обсуждается! Немаловажен он и для всего исламского мира – ибо наследие Толстого давно уже стало достоянием мировой классики, и до сих пор он – один из самых читаемых и оттого влиятельных писателей мира.

В наши дни в России бытуют две крайности: на многих исламских сайтах цитируют фразу из частного письма Толстого «прошу считать меня магометанином» и причисляют его к правоверным, а на сайтах литературных и музейных… вообще об этом не упоминают, будто Толстой Ислама не замечал! Молчат об этом и официальные школьно-институтские учебники.

При этом не забывают упомянуть, что в центре внимания писателя были его попытки постичь личность и учение Иисуса Христа (мир ему!), переложить Евангелие для современников.

Все знают, что в 1901 году его отлучили от Православной церкви.

Также никто не скрывает, что возникшее ещё при его жизни всероссийское движение «толстовства», почти разгромленное в годы советского атеизма, ныне возрождается и относится религиоведами к одной из форм протестантизма.

Так можно ли Льва Толстого отнести к мусульманам или нет? Каков был окончательный духовный выбор гения русской и всемирной литературы? Во-первых, уточним, были ли у Толстого жизненные пересечения с мусульманами и что он знал об Исламе? Оказывается, личных контактов и знаний у него было, пожалуй, больше, чем у любого иного классика русской литературы.

Когда ему было 13 лет, семья переехала в Казань, древний город на Волге, бывший в Средневековье одним из центров мусульманского государства Волжская Булгария, с 16 века покорённого Русским царём, но всё же сохранявшим своеобразие старинного исламского стиля жизни (ныне Казань – столица Республики Татарстан в составе Российской Федерации, здесь возрождается мусульманская идентичность татарского народа).

Именно в Казани дед будущего писателя Илья Андреевич был губернатором с 1815 по 1820 годы, там и поныне сохранилась его могила на Кизическом некрополе.

В 1844 году юный Толстой поступил в Казанский университет на Отделение восточных языков Философского факультета (затем, правда, он перевёлся на Юридический факультет, где проучился неполных два года).

Пусть недолго, но здесь Толстой учил арабский и тюркские языки под руководством крупного учёного Миpзы Казим-бека (1802-1870 гг.) - одного из основателей pоссийского востоковедения.

Учил – не значит, конечно, что выучил.

Поэтому мы вправе говорить лишь о его первом знакомстве с арабским и тюркским.

В 1851 году старший брат писателя Николай уговорил его ехать вместе на Северный Кавказ, где почти 3 года Толстой жил в казачьей станице на берегу реки Терек, выезжая в Кизляр, Тифлис, Владикавказ и участвуя в военных действиях (сначала добровольно, потом на службе).

Военные участвовали, как тогда говорилось в официальной хронике, в «усмирении Кавказа» - по сути это была борьба за колониальное расширение Российской империи на земли восточных народов, часть которых исповедовала свои древние языческие культы, часть – Православие, но большая часть Ислам.

Сахабы Пророка Мухаммада (САВ) пришли в предгорья Кавказа, в город Дербент ещё во 2 веке Хиджры и исламизация труднодоступных горных районов Кавказа шла медленно, продвигаясь, как подсчитали сейчас историки, со скоростью 1 км в год.

Поэтому, кстати, религиозность и нравы вайнахов (чеченцев), ингушей, осетин и других народов даже в наши дни пронизаны адатом (языческими традициями гор).

Лев Толстой напрямую сталкивался именно с людьми этого многонационального и сложного мира.

Величественная природа Кавказа, знания о быте и нравах воюющих сторон, постижение характеров, сформированных «духом гор» и Исламом, воплотились в автобиографической повести Толстого Казаки , рассказах Набег , Рубка леса , а также в поздней повести Хаджи-Мурат .

Вернувшись в Россию, писатель отметил в дневнике, что полюбил этот край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи - война и свобода .

До конца дней он пронёс память о друзьях-кунаках из кавказцев: так, однажды, молодой легкомысленный граф проигрался в карты, и ему грозила долговая яма – но его спас чеченец Садо Мисербиев, полностью отыгравший его проигрыш.

Но это были «ошибки молодости», а вот, какое религиозное потрясение пережил Толстой на Кавказе.

Через всю жизнь пронёс он впечатления об учении суфийского шейха Кунта-хаджи Кишиева, призывавшего к примирению и ненасилию в условиях непрекращавшейся борьбы кавказских народов против захватчиков из России.

Этого шейха и сейчас высоко чтят в Чечне и Дагестане.

Но нам сразу стоит отметить, что именно его парадоксальные идеи «ненасильственного сопротивления» позднее развил Толстой, и они с особой силой воплотились в идеях «сатьяграхи» Махатмы Ганди, более того - привели к освобождению Индии от английского колониализма! Знаменитые «Севастопольские рассказы» написаны Толстым в Крымскую войну, где в осаждённом англичанами Севастополе молодой офицер-писатель командовал артиллерийской батареей, проявив редкую личную храбрость, за что был награжден орденом Анны и медалями.

В Крыму он познал не только героику и трагизм войны, но и нравы крымских татар, коренного исламского населения этого края.

Более того, часть важнейших замыслов, появившихся в те годы, позволяют угадывать в молодом офицере позднего Толстого-проповедника: в Крыму он стал мечтать об основании новой религии – очищенной и практической религии Христа.

Позднее он вёл переписку с Мухаммадом Абдо (1848-1905 гг.), известным реформатором Ислама, ставшим с 1899 года главным муфтием Египта.

А тот, в свою очередь, был учеником и соратником теоретика панисламизма Джемаля ад-Дина аль-Афгани (1839-1897 гг.).

Переписка с Абдо – это отдельная увлекательная тема, говорящая о глубоком интересе Толстого как к теории Ислама, так и к его социально-реформаторскому потенциалу во имя улучшения жизни народов мира.

Общение с арабским учёным, носителем языка и традиций самого Пророка Ислама, стало особо важным для Толстого – ведь он сам переводил на русский язык Хадисы, и со свойственным ему мастерством сделал это блестяще.

Теперь читающие по-русски могут на великолепном русском языке проникнуться силой и духом Сунны! Толстой считал знание Хадисов столь же важным для русских читателей, как и знание мудрости других народов.

Удивительно тесным стало общение Льва Толстого с мусульманами-тюрками.

Можно обобщённо сказать, что нравственная проза, а затем и публицистика, обличавшая пороки российского общества и учение Православной церкви, которая увела людей слишком далеко от учения Иисуса Христа, вызвали бурю симпатии у мусульманских тюркских народов Российской империи.

Первыми стали активно переводить Толстого на свой язык азербайджанцы в 1896 году.

Он переписывался и лично общался со многими татарами, как сторонниками традиционного мусульманства, так и обновителями.

И эта сторона его жизни – диалог с татарами – тоже отдельная увлекательная тема.

Если с носителем арабской учёности Абдо Толстой мог только переписываться, то с татарами было многократное живое общение лицом к лицу.

По словам современного исследователя Азата Ахунова «в татарской прессе 1905-1907 годов, в пору бурного национального возрождения татар, Льву Толстому уделялось столько внимания, сколько не доставалось всем другим русским писателям, вместе взятым.

Его необычайно волновали религиозные вопросы, в частности, Ислам или, как тогда говорили, Магометанство.

Татары знали об этом и писали ему о своей вере: спрашивали, советовались, спорили.

Он отвечал им.

Татары не только писали Толстому - ехали к нему в Ясную Поляну.

Тема Толстой и татары необычайно обширна.

В конце XIX - начале XX веков не осталось, пожалуй, ни одного татарского писателя или общественного деятеля, который в той или иной мере не обращался бы к творчеству и учению Льва Николаевича Толстого…» Шейх-Касим Субаев писал Толстому из Казани: Великому учителю нравственности.

Я от имени всех мусульман России приношу благодарность за то, что Вы учили нас и вообще народы без различия вероисповедания и национальности.

И кроме того, Вы, великий учитель жизни, трудились, описав жизнь башкир в маленьком, но ценном произведении — рассказе Ильяс , который я перевёл и издал .

Здесь упоминается ещё один из мусульманских народов России – башкиры, к которым на лечение кумысом (лошадиным молоком) ездил Толстой в 1862 году в местечко Каралык.

Подчеркнём, что в зарубежных исламских странах Толстой не бывал – но лично знакомился с Исламом через кавказцев, татар и башкир.

География его «исламских путешествий» - это Северный Кавказ и Астрахань, Оренбург и Башкирия, татарские поселения в Поволжье и на Пензенской земле, наконец, Крым.

Особую известность в России вызвала переписка Толстого с татарином Асфандияром Воиновым.

Возмущённый определением Синода – главного органа Православной церкви - от 22 февраля 1901 года об отлучении Льва Николаевича от церкви, Воинов писал ему из Стамбула: Признаюсь, прочитав об их обращении с Вами, я содрогнулся за Вас, да спасёт и побережёт Вас Всемогущий .

В те годы все российские мусульмане были так же беззащитны перед лицом официальной власти и господствующей церкви, как и Толстой.

Таких людей, как наш дорогой учитель и мировой писатель (не будет сказано в льщение), рождают не годы, а века, а особенно старая матушка Россия родила в 2000 лет только одного в лице дорогого нашего графа Л.Н.Толстого, да просветится его душа теперь и в будущем вечною, незабвенною памятью! , — пишет Воинов Толстому.

«Переходя к Вашему веровосстановлению и понятию, вижу, что Вы признаёте и верите во единого Бога.

Это очень хорошо.

Это самое есть вера Ислама и учение Пророка .

Толстой вполне доброжелательно отвечал на эти письма из Стамбула.

Ваше согласие с главными пунктами моего верования, выраженного в ответ Синоду, очень было мне радостно.

Я очень дорожу духовным общением с магометанами , — писал он Воинову.

Однако, переписка Асфандияра Воинова с Толстым привлекла внимание царских властей и показалась им крайне опасной.

Растущий авторитет писателя среди российских мусульман требовал немедленного ниспровержения.

Тогда дело дискредитации писателя было поручено казанскому миссионеру Якову Коблову, который выступил с большой разоблачительной статьёй Граф Л.Н.Толстой и мусульмане (журнал Православный собеседник , 1904.

— Ч.I).

Статья была полностью основана на переписке Воинова с Толстым, но об этом не говорилось ни слова.

Таким образом, полемика, которую вёл Толстой с государством и церковью, стала для него и мусульман России во многом общей, крайне важной духовно и очень опасной социально.

А мужественный пример Толстого вдохновил многих мусульман на пробуждение: стремление возродить веру отцов и сделать её равной в условиях демократизации страны.

Подведём итог: Толстой, не имея исламского образования и не будучи алимом-учёным, обладал знаниями и опытом сопереживания, уникальными для человека высшего света тогдашней европоцентричной России.

Находясь в личном контакте со многими мусульманами, он участвовал в общем с ними духовном пробуждении на рубеже 19-20 веков, как внутри России, так и далеко за её пределами.

Как известно, честные духовные поиски привели Льва Толстого к переосмыслению значения Христианской церкви: Мир делал всё что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих объяснениях смысла жизни.

Мир учреждал свою, во всём противную учению Христа жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым бы выходило, что люди, живя противно закону Христа, живут согласно с ним.

И кончилось тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, и церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но утверждать, что в этом-то состоит учение Христа – писал Толстой в своей родовой усадьбе Ясная Поляна в марте 1909 года.

В итоге из-под его пера вышло немало ярко обличительных статей о церкви, изменившей Иисусу - они до сих пор являются классикой русского антиклерикализма, который очень актуален как для протестантов, так и для мусульман.

И, естественно, за этим последовало официальное «отлучение от церкви» Льва Толстого - по-гречески «анафема» (дословно – отделение), которая была провозглашена во всех православных храмах России.

Это было потрясение для всей страны! Один из самых читаемых и любимых авторов оказался за бортом официальной церкви, являвшейся к тому же оплотом российского самодержавия! С замиранием духа - кто с отвращением, кто с надеждой - россияне следили за тем, что же позитивного обретёт великий писатель-мыслитель после «анафемы», разлучения с церковным Христианством? А он трудился над новым переводом, точнее говоря, над собственным переложением Евангелий, издал книгу «В чём моя вера?», множество статей о вере и трезвом образе жизни, вёл активную переписку со многими богоискателями и духовными учителями, причём не только в России, но и за рубежом.

Проделанная им критика догматики Православия, его богослужебной практики (литургики), церковной истории и социальной доктрины, освящающей насилие и несправедливость людей, облечённых властью и деньгами – всё это живо звучит и в наши дни.

Толстовская критика церковного Христианства – драгоценное наследие, которое помогает мусульманину понять, как чистое учение Единобожия, в частности, слова и дела Иисуса Христа, были затемнены и извращены, стали противоречить своим истокам и замыслу Творца.

Мусульмане 21 века могут пользоваться его определениями и в нынешних спорах с «ахль аль-китаб - людьми Писания», примером и мыслями Толстого терпеливо объясняя суть Таухида и необходимость ниспослания Корана.

В дни мучительных поисков, окружённый непониманием, Толстой писал в одном из писем: «Я бы очень рад был, если бы вы были бы одной веры со мной.

Вы вникните немножко в мою жизнь.

Всякие успехи жизни - богатства, почестей, славы - всего этого у меня нет.

Друзья мои, семейные даже, отворачиваются от меня.

Одни - либералы и эстеты - считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие - революционеры и радикалы - считают меня мистиком, болтуном: правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня дьяволом.

Признаюсь, что это тяжело мне...

И потому, пожалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина, тогда всё будет прекрасно .

Вот из этих слов, казалось бы, можно сделать вывод о том, что Лев Николаевич принял Ислам – но не всё так однозначно… Во-первых, писатель не принял Ислам открыто и ясно, не имел мусульманской практики.

Нельзя забывать, что одновременно с поиском правды об Иисусе, признанием себя «добрым магометанином», он в неменьшей степени был восхищен Буддой и Конфуцием.

И вёл интенсивную переписку с ревнителями разных духовных традиций, к примеру, с Махатмой Ганди, включал их тексты в знаменитый рекомендательный список чтения на каждый день.

У индийских и китайских мудрецов он искал «универсальную общечеловеческую истину».

Более того, Толстой в поисках универсальности прошёл через временное увлечение бабизмом и выросшим из него бахаизмом, которые привлекли его тем, что заявляли о возможности продолжить миссию Пророка Мухаммада (САВ), синтезируя её с иными религиозными учениями.

И всё же искусственность этого «синтеза» не позволила Толстому остановить выбор на учении мирзы Хусейна Али Нури (1817-1892 гг.).

Мы отчётливо можем говорить, что последние годы творчества Толстого – это напряжённый духовный поиск универсальной истины на основе того, что он признал подлинным в учении Иисуса Христа.

Однако, сам он не считал сделанные им переложения Евангелия и свои статьи на моральные темы итогом своих поисков – парадоксально, но так восприняли эти тексты люди, создавшие ещё при его жизни движение, получившее название «толстовства».

Да, да – именно так – Толстой объективно породил «толстовство», но сам субъективно не был «толстовцем» и отказывался от роли учителя и лидера нового течения! Позднее религиоведы справедливо классифицируют «толстовство» как неопротестантское течение в русском христианстве.

Заметим сразу, что по учению и особенностям быта оно буквально стоит на пороге Ислама… но порог этот всё же не переступает.

Наконец, бросив дом в последние дни жизни, Лев Толстой отправился сначала к своей сестре Марии, инокине Шамординского монастыря, а затем к знаменитым духовным наставникам православной России - старцам Оптиной пустыни.

Православные историки пытаются на основании этого порыва, этих бесед с монахиней и старцами, а также того, что для примирения с церковью из Оптиной вслед за ним был отправлен старец Варсонофий, сделать вывод, что Толстой «готов был раскаяться и вернуться в лоно церкви».

Одни говорят, что «его нужно простить и вернуть ортодоксальному христианству», другие строго указывают, что «для того нет оснований и Толстой ушёл из жизни, оставшись непримиримым противником Православной церкви».

На сайте московского музея Толстого уже в наши дни можно прочитать, что ныне учение Толстого вовсе не отталкивает, но наоборот, помогает прийти к церкви – это уж полный абсурд и, увы, яркая примета нашего времени, когда чиновники в России хотели бы примирить «красное и белое».

Важнейшими для определения Символа веры человека является или прямо им заявленная Шахада (Символ веры), или последняя предсмертная воля.

Если первого Толстой не сделал, то давайте вслушаемся в сказанное им на рубеже жизни и умирания.

Вот как это было.

6 (19) ноября 1910 года Лев Николаевич Толстой произнёс последние слова, обращённые к собравшимся у его постели близким: ...Пропасть народу, кроме Льва Толстого, а вы смотрите на одного Льва...

Мужики так не умирают...

И уже в полузабытьи: Люблю истину...

Потрясающая сцена и удивительные слова! Не стоит уподобляться тем, кто неблагоговейно относится к тайне веры, к тайне личности и перехода в мир иной великого мыслителя и писателя.

Скажем прямо: Аллаху алим – это ведомо лишь Всевышнему! И не будем искать определённого ответа на вопрос – с каким вероубеждением пересёк Лев Николаевич последнюю черту.

Он не дал для этого никаких оснований.

Единственно, что можно сказать с определённостью: Лев Толстой многое понимал и ценил в Исламе, знал правоверных разных национальностей, дружил и переписывался с ними.

И оставил нам как высоко художественные образы мусульман, особенно кавказцев и татар, так и не всегда бесспорные, но глубокие и волнующие мысли об Исламе.

Вдохновлённое им массовое религиозное движение «толстовцев» было близко, но не двигалось в сторону Ислама.

Будучи во многих чертах быта и веры близкими мусульманам, толстовцы развивались и остаются в русле Христианства.

И всё же есть у Толстого такие «исламские страницы», острота и ценность которых не утрачены по сей день.

Русская женщина, вышедшая замуж за мусульманина Елена Ефимовна Векилова, писала Толстому, что её сыновья желают принять Ислам, и спрашивала совета, как быть.

Он отвечал: «Что касается до самого предпочтения магометанства православию..., я могу только всей душой сочувствовать такому переходу.

Как ни странно это сказать, для меня, ставящего выше христианские идеалы и христианское учение в его истинном смысле, для меня не может быть никакого сомнения в том, что магометанство по своим внешним формам стоит несравненно выше церковного православия.

Так что, если человеку поставлено только два выбора: держаться церковного православия или магометанства, то для всякого разумного человека не может быть сомнения в выборе и всякий предпочтет магометанство с признанием одного догмата, единого Бога и Его Пророка, вместо того сложного и непонятного в богословии - Троицы, искупления, таинств, святых и их изображений и сложных богослужений...

Ясная Поляна, 15 марта 1909 года».

Подводя итог, можно уверенно сказать: великий классик русской и всемирной литературы Лев Толстой был, несомненно, ханифом-единобожником и в последние годы своей земной жизни стоял на пороге Ислама.

Чтобы дойти до такого вероубеждения, он проделал для себя лично и для миллионов его читателей поистине титанический труд: урождённый в далёкой от Ислама семье, получивший европейское и европоцентричное воспитание, будучи одним из богатейших и приближённых к русскому императору человеком с титулом графа, он преодолел косность своей среды, осознал истинность слов Иисуса Христа и то, что историческое Христианство извратило их.

На этой основе он пытался найти подлинную истину Единобожия, универсальную и открытую для всех времён и народов.

С вниманием и любовью он переводил на родной язык Хадисы Пророка Мухаммада (САВ).

Из жизни земной в мир иной он ушёл честным богоискателем-ханифом.

В этом духовная ценность его пути для читателей.

А в остальном - пусть да рассудит Аллах, ибо только Ему принадлежат наши сердца! Аллаху алим.

Саидо Кямилев и Джаннат Сергей Маркус ( Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript )

 


Читайте:


Добавить комментарий


Защитный код
Обновить