Ислам

Мусульмане на советских агитплакатах – особая тема. С бóльшей ненавистью в СССР рисовали, наверное, только фашистов. И этот аспект борьбы советской власти, находивший отражение в информационной и плакатной войне, требует нашего пристального внимания.

Конечно, мусульманам стоило бы провести собственное исследование того, как и какими способами эта безбожная власть вела войну с божественной Истиной. Но пока мусульмане еще этого не сделали, нам было бы полезно ознакомиться с результатами научной работы известного востоковеда Владимира Бобровникова. Владимир Бобровников - кандидат исторических наук, заведующий сектором Отдела стран СНГ Института востоковедения РАН представил широкой публике результаты своих исследований зимой этого года в литературном кафе «Bilingua» в рамках проекта «Публичные лекции Полит.Ру» в докладе «Безбожники рисуют Ислам».

Итак, представим же далее слово самому Владимиру и рассмотрим вместе с ним те советские антиисламские агитплакаты, которыми он иллюстрировал свой рассказ.

Начало. Заигрывание

На самом деле, эпоха открытой войны советской власти против Ислама была недолгой. Она начинается с первой пятилетки 1928–1932 годов и продолжается где-то до начала в 1941 году Отечественной войны, если не до чуть более раннего времени. Позже, в «оттепель» при Хрущеве, начался новый виток гонений, но он не идет в сравнение с 30-ми годами. Уже в годы войны начинаются послабления в отношении всех конфессий. Власть признает религию и ставит ее под государственный контроль.

Начало борьбе власти большевиков было положено в годы Гражданской войны. Причем не с обличения Ислама, а с заигрывания с ним. Ранняя советская пропаганда стремилась убедить мусульман бывших восточных окраин империи в том, что у них с Советским государством общие враги — угнетавший до 1917 года мусульман царизм и продолжающие эксплуатировать их ныне буржуи, кулаки, а за границей еще и наследники Антанты.

Целью ее было заставить мусульманина вступить в Красную армию и вместе с русскими красноармейцами бить белогвардейцев и западных интервентов. Вот для примера выдержанный в характерных красно-черных тонах плакат Николая Когоута (1891–1951) времен борьбы с Врангелем 1920 года (рис. 1. сверху вниз).

Он обращен к крымским татарам и потому написан «арабицей» на крымскотатарском языке: «Твои враги обманом и запугиванием хотят послать тебя на войну против меня — твоего брата. Не слушай их. Если ты хочешь мира и свободы, бери винтовку и бей врагов со мной». Рисунок в нижней части плаката показывает, как убедившийся в правильности этих слов мусульманин вонзает штык в брюхо Врангеля.

От художников мусульман – к Союзу безбожников

В число художников, обратившихся после революции к карикатуре и плакату, были и мусульмане, особенно в 1930-е годы, когда советская пропаганда приобрела настоящий массовый характер и не могла обходиться только московскими и ленинградскими кадрами.

Среди них были и отдельные мастера живописи и каллиграфии, такие как дагестанский художник Халил-Бек Мусаясул, еще в 1917 году нарисовавший избрание Гоцинского имамом Северного Кавказа, выполнявший отдельные плакаты на заказ, а впоследствии эмигрировавший и скончавшийся уже после Второй мировой войны в США.

Назовем еще два имени — татарского художника Баки Урманче (1897–1990) и русского Александра Николаева (1897–1957). Последний прижился в Туркестане, принял Ислам и подписывал свои картины Усто Мумин, что означает «Правоверный Мастер».

Против внутренних врагов, включая религию, боролись другие организации, прежде всего — Союз воинствующих безбожников (СВБ). Это была очень любопытная организация, действовавшая с 1925 до 1947 года. В 1947 году, когда обстановка в стране и мире радикально изменилась, его заменило общество «Знание», существующее в России и сейчас.

Коммунизм есть борьба с Исламом

Бессменным председателем Союза был видный партийный и советский деятель Емельян Ярославский. Строительство нового социалистического общества СВБ связывал с уничтожением не только эксплуататорских классов, но и всех видов религии. Это кратко и исчерпывающе выражено в лозунге общества «Борьба против религии есть борьба за коммунизм».

Союз выпускал массу антирелигиозных брошюр, газет и журналов. Наиболее известными и массовыми из них были «Безбожник» и «Безбожник у станка». Художественным редактором обоих в 1923–1928 годах был Дмитрий Моор. На втором рисунке изображен издательский плакат журнала «Безбожник у станка» 1924 года, который называется «Я – безбожник» (рис. 2).

На обложке одного из номеров «Безбожника у станка» Дмитрий Моор нарисовал покосившиеся церкви и мечети, и пришедший в ужас от этого пирующий на небесах совет разных богов, в котором он изобразил образы Христа, Иеговы и Аллаха в окружении рогатых и козлоногих богов язычников.

Главной мишенью Союза воинствующих безбожников было Православие, которое исповедовала основная масса населения страны. К борьбе с Исламом он приступил лишь с началом кампаний по индустриализации, коллективизации и культурной революции. Менялся характер советского режима, нарастала его репрессивная сущность.

Из-под знамени Пророка – под знамя большевиков

Кроме служителей культа и верующих, против которых боролись безбожники в плакатах, маховик репрессий захватил и раздавил многих исполнителей антирелигиозной кампании. Воплощение советского видения послереволюционного мира можно видеть в выпущенном в 1919 году Моором плакате, призывающем мусульман записываться на кавалерийские курсы во ВСЕОБУЧ (рис. 3).

Эта организация ведала до введения в 1923 году всеобщей воинской повинности подготовкой добровольцев к несению службы в Красной армии. На плакате изображен скачущий на белом коне всадник в папахе под красной звездой и обнаженным кинжалом несколько театрального вида. Вдали видна группа всадников в халатах на фоне пустыни и палатки.

На нем же помещена длинная подпись на русском и татарском языках, в кириллице и арабской графике: «Товарищи мусульмане, под зеленым знаменем Пророка шли вы завоевывать ваши степи и аулы. Враги народа отняли у вас родные поля. Ныне под красным знаменем Рабоче-Крестьянской революции, под звездой армии всех угнетенных и трудящихся собирайтесь с востока и запада, с севера и юга. В седла, товарищи! Все в полки ВСЕОБУЧ».

В той же стилистике построен плакат, созданный Мором в 1920 году для Кавказского края, только что перешедшего под контроль красных (рис. 4). На нем изображены гарцующие на конях горцы в бурках, протягивающие под красными знаменами руки к их брату красноармейцу, который указует им путь в коммунистические выси над снегами Эльбруса.

Подпись под плакатом гласит: «Народы Кавказа! Царские генералы, помещики и капиталисты огнем и мечом душили нашу свободу и продавали вашу страну иноземным банкирам. Красная Армия Советской России победила ваших врагов; она принесла вам освобождение от кабалы и богачей. Да здравствует Советский Кавказ!».

Стоит обратить внимание, что слева этот текст написан на русском, а справа еще на четырех языках — армянском, грузинском, азербайджанском и татарском (на двух последних в арабской графике).

Освобождение женщины от Ислама

С началом социалистических преобразований тему братства заслоняют другие. Важнейшими из них являются: освобожденная женщина-мусульманка советского Востока, колхозы и новая светская школа. Следующий плакат, показывает нам, как рисовали эту тему плакатисты Москвы для Средней Азии (рис. 5).

Этот плакат выпущен в 1921 году в Москве большим по тем временам тиражом в 10 тысяч экземпляров для Туркестана, где только что была установлена Советская власть. Он приглашает мусульманок в комсомол. Плакат называется «Я сейчас тоже свободна».

Эту надпись арабскими буквами на узбекском языке (Хозер мен де азада) можно видеть на красном знамени, которое гордо держит девушка, сбросившая с себя чадру. Над открытой дверью, куда ее приглашают двое молодых людей, видимо, уже освободившихся раньше ее, написано в той же графике и на том же языке: «Молодежный союз», т.е. комсомол.

Для Кавказа эта тема связывалась с освобождением от обычаев-адатов горянки. Посмотрим на рисунок Николая Когоута в одном из номеров «Безбожника у станка» за 1923 год (рис. 6).

На нем изображена великанша-горянка в традиционном платье. Вооружившись не менее огромной метлой, она с гордой улыбкой выметает с горы в родном ауле всякую мелкую нечисть. В пропасть вверх тормашками летят развалившаяся под ударом метлы мечеть с минаретом, мулла с Кораном и тезка Пророка Мухаммада (мир ему) в белой чалме, на которой написано его имя Магомед.

В бессильной ярости на нее замахивается кинжалом старик-«эксплуататор», который, верно, тоже скоро полетит в пропасть. На склонах соседних гор ее приветствуют сестры-горянки из других национальных автономий, вплоть до Кабарды или Адыгеи на западе, которую можно признать по традиционному высокому головному убору золотого цвета.

Представители старого мира на плакате — букашки. Это мусор и паразиты, вздувшиеся от крови трудового народа, которую они высосали при царском режиме. Но в символике были, конечно, и местные аналоги. Тема метлы проходила и в стихах. Например, отец Расула Гамзатова народный поэт Дагестана Гамзат Цадаса посвятил критике религиозных «пережитков» у горцев сборник стихов на аварском языке «Метла адатов».

Карикатура называется «Чистота — залог здоровья». Под ней помещены стишки:

С горки под горку

Начала уборку.

Под метелку

Мету светелку.

Понятия этого антирелигиозного четверостишия взяты из обихода русской дореволюционной деревни (светелка и проч.), но вставлены они в трафаретные европейские образы мусульманского Востока, в котором женщины изнемогают под гнетом обычаев и властью бесстыдно эксплуатирующих их мужчин.

Долой чухту! Даешь пальто!

При этом, как и на плакате 1921 года, признаком освобожденной женщины у Когоута служит открытое лицо, а изредка — непокрытая голова. Чтобы понять значение этих символических деталей традиционной одежды, следует вспомнить, что именно в это время в Дагестане начиналась кампания «Долой чухту! Дадим горянке пальто!»

Чухтой здесь называли традиционный высокий женский головной убор, закрывавший волосы, но оставлявший лицо открытым. Он сохранялся в быту горянок до 1930-х — 1940-х годов, а потом отошел в область этнографических преданий. Отметим, что на рисунке Когоута ни одна горянка уже не носит чухты, а главная героиня с метлой, хотя и покрывает голову, носит красный платок, по покрою напоминающий одежду городских работниц того времени.

На плакате для Туркестана 1921 года только мать девушки, безуспешно пытающаяся привлечь ее внимание к мечети с минаретом на заднем плане картинки, нарисована с покрытой головой, но также с открытым лицом. Вспомним, что чуть позднее в Средней Азии и Азербайджане развернулась кампания, получившая название «наступление», на арабском - «худжум».

На центральных площадях городов и сел мусульманки торжественно сжигали паранджу. В конце 20-х годов между республиками устраивалось настоящее соцсоревнование по числу раскрепощенных женщин, и счет шел на миллионы. В Азербайджане под таким именем выходил ценный журнал. Эти мотивы отразил и плакат.

Известны также издания Дагестанского отделения СВБ против Уразы. Известный гонитель Ислама и академического исламоведения Люциан Климович издал брошюрку «Долой паранджу!». Правда, вышла она большим тиражом сначала в Москве в 1940 году, а затем была перепечатана на местах, в республиках Средней Азии.

Пятилетку не остановить молитвами

Резкий перелом в отношении к Исламу в СССР начался при коллективизации. С этого времени основной удар пропаганды направлен не на внешних врагов, изгнанных из России в Гражданскую войну, а на врагов внутренних, мешающих строить новую жизнь и всячески вредящих советскому государству и обществу.

Они были персонифицированы в образе сконструированных советской пропагандой «кулаков и духовенства». Муллы и шейхи рисуются дармоедами, которые обирают трудящихся крестьян. Переход к сплошной коллективизации послужил сигналом для уничтожения их «как класса».

Религия как пережиток старого мира также подлежала уничтожению. Именно в это время, на рубеже 20-х — 30-х годов появляется серия кровожадных, чтобы не сказать людоедских плакатов, изображающих, как трактор социального прогресса давит их, словно сельскохозяйственных вредителей.

Один такой плакат создан в Узбекистане (рис. 7). На нем мы видим большой красный трактор «5-летка», который ведет рабочий парнишка в тюбетейке и полосатом халате. Кулаки засовывают ему палки в колеса, но не могут остановить хода машины, которая вот-вот настигнет и раздавит бегущих от нее муллу с Кораном и вредителя с мотыгой.

Плакат носит длинное название на русском и узбекском языках: «Ни молитвами, ни террором, ни клеветой не остановить выполнения пятилетки. Выполним пятилетку в 4 года!» Источником этого и других изображений трактора прогресса был плакат учеников Моора Кукрыниксов того же 1930 года «Уничтожим кулаков как класс».

Забыть Бога к 1 мая

Все это происходило накануне «безбожной пятилетки» 1932–1937 годов. Начавшаяся же в 1932 году «безбожная пятилетка», ставила целью забыть имя Бога на территории СССР к 1 мая 1937 года. Развернулось социалистическое соревнование, кто быстрее закроет больше мечетей и медресе.

В 30-е годы в мусульманских республиках все без исключения местные обряды и обычаи, имевшие хоть какую-то связь с религией, однозначно запрещались. Служителей культа обязывали давать подписку больше не вредить и не проводить никаких обрядов. Такие расписки до сих пор сохранились у имамов на Северном Кавказе.

Это действительно важный переломный период, когда с физическим уничтожением сотрудничавших прежде с большевиками «джадидов» - исламских реформаторов модернистского толка, советская пропаганда окончательно уходит от исламской риторики, собственно языка Ислама, навязывая ему совершенно чуждые образы и реалии.

Для борцов с религией этого периода различия между православием и Исламом, особенности разных форм ислама были уже не важны. Все это были враги, подлежащие скорейшему изобличению и уничтожению. А отличались они для работников атеистического фронта, по образному выражению Сталина, как «синий черт от желтого».

Битва с арабским алфавитом

Последний удар по Исламу советское государство нанесло, когда сплошная коллективизация шла полным ходом. В два-три приема оно лишило мусульман освященного многовековой религиозной традицией языка и алфавита. В конце 20-х годов арабский алфавит был повсеместно запрещен.

Для народов, привыкших писать на нем, были срочно изобретены унифицированные национальные алфавиты на основе латинской графики. Во второй половине 30-х годов подобный переход произошел уже с латиницы на кириллицу. О значении этого перехода для антирелигиозной пропаганды можно судить из одного плаката М. Герасимова «Новый узбекский алфавит» про культурную революцию в колхозах (рис. 8).

Здесь мы видим уже знакомый нам въезжающий в небо трактор прогресса, за которым маячит здания новой общеобразовательной школы, колхозов и трубы фабрик. Группа коренастых рабочих в зеленых комбинезонах решительно выставляет в центр плаката новый латинский узбекский алфавит.

Один из них держит в руках газету с именем Ленина, набранную уже латинским шрифтом. А внизу огромный ковш экскаватора убирает всяческий мусор, к которому здесь отнесены медресе и мечети, муллы, джадиды и учителя старой мусульманской школы — и прежде всего арабские буквы, которые изображены очень неприятно.

Они какие-то больные, кривые и валятся вниз вместе с кулаками и муллами. За одну такую букву «айн» хватается недобитый интеллигент-джадид в галстуке, но и он оказывается в ковше экскаватора. Тут же нарисована сценка из жизни старой школы: учитель бьет линейкой студента.

Не убеждать, а уничтожать

Плакаты и карикатуры на тему противопоставления старой религиозной и новой, советской и светской, школ оставались в центре внимания пропаганды до начала Отечественной войны. Их можно видеть на страницах «Молы Насреддина». Она из его карикатур изображает «Мусульманскую религиозную школу, где мулла калечил ребят» (рис. 9).

Мужчина в пиджаке и очках с укором обращается к мулле в халате и чалме, показывая на кучу учеников на полу медресе в убогой и темной комнате и как бы спрашивая: «Ну чему тут можно научить?» Такие же картинки с противопоставлением старого и нового, религиозного и научного знания рисовали и про другие религии, например, про иудейские хедеры.

В школьных музеях того времени обязательно присутствовал показательный уголок старый школы со всеми его атрибутами и символами, от приборов для письма до розог. Описания экспонатов таких музеев сохранились в архиве Российского этнографического музея в Петербурге.

Пропаганда против старой школы шла уже на одном языке — национальном или русском, вернувшем к этому времени статус главного официального языка страны. В первые годы советской власти плакаты были на нескольких языках, поскольку тогда главным для пропаганды на советском Востоке было донести до мусульман лозунги Советской власти.

В 30-е же годы большинство плакатов выходит уже на одном языке. Писать арабской графикой стало знаком борьбы с Советской властью. А тот, кто открыто не понимал языка советских плакатов, автоматически переходил в категорию врагов. Его было положено уже не убеждать, а уничтожать.

Москва вместо Мекки

Известная книга 2001 года Шошаны Келлер про советские гонения на Ислам между двумя мировыми войнами в Средней Азии носит символическое название «В Москву, не в Мекку!» Этот поворот можно видеть и в выпущенных для мусульман Кавказа и Средней Азии плакатах, на заднем плане которых назойливо маячит символика красной Москвы.

Бога и Пророка из символа веры Ислама пропаганда пытается заменить одним земным вождем. Мухаммада (мир ему) как образец для подражания на земле и Аллаха на небесах заменяет мудрый кормчий Сталин и учитель Ленин. Эти образы можно видеть уже на плакатах в латинской графике.

Например, на работе Е. Барановского «Ленин умер, но жив ленинизм, 1924–1935», изданной в Ташкенте тиражом в 41000 экземпляров (рис. 10). Кстати, данный слоган удивительным образом напоминает слова Абу Бакра, который произнес после смерти Пророка Мухаммада (мир ему) «Мухаммад умер, но Аллах жив и никогда не умрет».

На плакате же мимо мавзолея на фоне труб красных заводов проплывают колонны демонстрантов с красными знаменами. В первых рядах их заметны полосатые халаты, чалмы и папахи кавказцев и среднеазиатов, стилизованные под выработанные официальной пропагандой с участием ученых образы узбеков, таджиков и иных представителей семьи советских народов.

Их ведет стоящий у руля Сталин в зеленой шинели без погон (генеральские эполеты появятся у него уже после войны) и простой военной фуражке. В этой картине Исламу просто нет места. Конфессиональное уступило место национальному. Советская система, казалось, окончательно победила Ислам. Эту мысль пыталась донести до зрителя пропаганда в тот период.

Что примечательно, в то время был даже определенный обмен опытом между республиканской Турцией Кемаля Ататюрка и ранней Советской Россией Иосифа Сталина. Отношение Мустафы Кемаля к Исламу с какого-то момента очень напоминает советскую пропаганду более позднего периода, где-то с рубежа 20-х и 30-х годов.

В запасниках Музея искусства народов Востока в Москве есть интересная коллекция ранних турецких плакатов. Мусульманам бы стоило ближе ознакомиться с этой жуткой историей чудовищного уничтожения и извращения Истины, чтобы никогда больше не допустить подобных преступлений по отношению к религии Аллаха.