Ислам

Последнее время тема Ирана прочно заняла в мировом информационном пространстве первое место. Во всех уголках планеты обсуждают перспективы иранской ядерной программы, а также вероятность вызванной данными разработками агрессии США. В этой связи мы обратились к депутату Госдумы, координатору межфракционной группы «Россия - исламский мир: стратегический диалог» Шамилю Султанову, известному российскому политическому аналитику и исламскому мыслителю, с просьбой высказать свой прогноз относительно развития событий и перспектив Исламской республики.

- Каков Ваш прогноз относительно развития событий вокруг иранской ядерной программы? Являются ли агрессивные заявления США пустой риторикой или война все же будет?

Прежде всего, надо отметить, что во внешней политике каждого государства существуют свои, присущие ему принципы. Для США это, конечно, – соблюдение договора о нераспространении ядерных технологий. Другая традиция заложена в доктрине Буша.

Но, помимо этого, сегодня в случае с Ираном существенную роль играют также личные амбиции руководителя Госдепа. В американских околоправительственных кругах сейчас ходят разговоры о том, что Кондолиза Райс на президентских выборах 2008 г. может стать кандидатом в президенты от Республиканской партии в противовес Хиллари Клинтон, которая способна консолидировать продемократические силы.

В то же время вполне реальна угроза импичмента, которая нависла над Дж. Бушем. Я считаю, что, скорее всего, эта процедура начнется в сентябре, хотя, возможно, он уйдет сам, и на какое-то время президентом станет Чейни.

В этих условиях, с точки зрения Кондолизы Райс и Буша, определенной части неоконсерватиных кругов, необходима жесткая риторика по отношению к Ирану, особенно на фоне снижения авторитета президента и внешнеполитических неудач республиканцев.

То, что сейчас происходит в Ираке и Афганистане, победа ХАМАС в Палестине и успех «Братьев-мусульман» в Египте, а также ослабление позиций «Израиля» – это серьезная политическая неудача республиканцев. В такой ситуации единственное, что может спасти весь неоконсервативный республиканский истеблишмент – это демонстрация силы, а сила – это война.

Казалось бы, с такой точки зрения война неизбежна, но, на мой взгляд, как раз это является свидетельством того, что ее не будет. Почему? Потому что для войны необходимы рациональные основания. Война – это не просто нанесение ударов, а захват жизненно важных центров противника, или, по крайней мере, нанесение такого удара, который является непоправимым.

Для того, чтобы реально проводить наступательные операции, добиться успеха, по элементарным военным правилам должно быть, по крайней мере, соотношение один к трем. Условно говоря, американцам необходим миллион человек для агрессии против Ирана, а у них численность армии сегодня насчитывает всего полтора миллиона, причем большая часть американских войск разбросана по всему миру, 80 тыс. находятся в Ираке. Возникает вопрос: кто будет воевать?

В то же время иранская армия насчитывает около 900 тыс. человек, она одна из лучших в мире. Ее солдаты идеологически мотивированы, поскольку религия является самой лучшей идеологией для вооруженных сил. Это армия, которая имеет боевой опыт, в Иране также одна из лучших военных разведок в мире.

Таким образом, у американской армии нет никаких действительных стратегических запасов. Это продемонстрировал ураган «Катрина». Когда случилось бедствие, выяснилось, что в США некому спасать людей, поскольку весь контингент отправлен в Ирак.

- Но каково, на Ваш взгляд, сейчас положение США и Ирана в Ираке?

В Ираке сегодня ситуация такова, что американцы в ловушке. Они не могут одержать победу.

После войны 80-х годов в Ираке в большей степени были сильны позиции иранской разведки. И сегодня, я думаю, иранцы оказались в ситуации, когда они вдруг руками своего злейшего врага уничтожили другого своего серьезного противника - Саддама. Американцы вошли в Ирак и оказались в ловушке. Причем с каждым месяцем она все больше заглатывает их.

В беседах со мной арабы мне говорили, что американцы глупы, ибо Ирак – это такая страна, где всегда очень важную роль играли спецслужбы, «Мухабарат», армия. То, что распустили армию, оказало катастрофическое воздействие на страну.

- Согласно некоторым прогнозам, американцы планируют нанести удар по иранским ядерным объектам. Насколько эта версия имеет под собой почву?

Американцы могут делать какие угодно заявления, но все это – блеф. Они исходят из того, что если ты реально не можешь ничего сделать, то должен, по крайней мере, ужесточить риторику.

Здесь имеет место стратегическая игра под названием «цыпленок»: конфликтная спираль усиливается, и на любые слова и какие-то внешние действия оппонента необходимо действовать более жестко. Поэтому и появилась утечка информации: США разрабатывают план нанести тактический удар по иранским ядерным центрам.

Первый вопрос, который у меня как у аналитика возникает: а знают ли американцы, где точно расположены эти ядерные центры? То, что они находятся в горах под Исфаханом, – это очень приблизительный ориентир. Для использования же тактического ядерного оружия необходимо сверхточно знать место положения объекта. У американцев таких данных нет.

Но самое главное другое: при помощи обычного оружия уничтожить ядерную инфраструктуру Ирана невозможно. Если США решатся использовать тактическое ядерное оружие для уничтожения иранских центров, они фактически это оружие превращают в стратегическое.

Тактическое ядерное оружие – это оружие поля боя для сдерживания, к примеру, крупных танковых атак. Если же оно используется для того, чтобы уничтожить якорные объекты противника, то тем самым создается прецедент, в результате которого противник США может сделать то же самое – при помощи т.н. «террористов», диверсионных групп. Это будет означать, что развитие тактического ядерного оружия резко усилится.

Оно ослабело в 90-е годы, т. к. потребность в нем пропала. Теперь, в частности, т. н. ранцевое ядерное оружие весом 5-6 килотонн – кошмар для американского Генштаба – станет реальностью. И оно может быть применено в отместку за американский ядерный удар.

Таким образом, исходя из военных соображений, ядерный удар невозможен. Но есть еще и аспект политический. Допустим, США это сделали, но оккупировать Иран они не могут, режим они свергнуть не в состоянии.

Американцы как разумные люди должны ожидать, что иранский режим предпримет какие-то действия. И здесь оказывается, что реальных козырей у Тегерана гораздо больше.

Иран может повысить цены на нефть до 100-130 долларов за баррель, они сейчас уже достигли 70 долларов за баррель. Это означает, что, хотят того американцы или нет, но у многих их союзников начнется экономический кризис.

Американцев он может не коснуться, поскольку США – самодостаточная страна. Но политический урон для Штатов будет огромный, поскольку американцы не смогут морально оправдать свое право на лидерство в однополярном мире, в то время как они не заботятся ни о ком, а преследуют исключительно собственные интересы. В таких условиях Европа отказывается поддержать США – даже Блэр заявил, что никакого участия в военной операции в Иране Великобритания принимать не будет.

Кроме того, будет ограничен вывоз нефти из Персидского залива. Война резко усилит претензии Ирана на лидерство в исламском мире. Иран – единственная страна, которая при Ахмадинеджаде ответила на вызов Запада, начавшего войну против исламского мира.

И Иран, который подвергся осуждению со стороны «Большого Шайтана», получит поддержку десятков, сотен миллионов людей. Десятки режимов в исламском мире не контролируемы, поэтому они могут оказаться перед альтернативой: поддержать США или Иран. Свою роль играет и некомпетентность со стороны самих американцев, которую они наглядно продемонстрировали в Ираке.

- Видимо, такой же непрофессионализм бушевский истеблишмент проявил и в нынешней конфронтации с Ираном. Вообще, стоит ли игра свеч? Какова на сегодняшний день электоральная база той же самой Кондолизы Райс?

Я исхожу из того, что американский электорат, во-первых, глубоко враждебен ко всему окружающему миру за пределами США, во-вторых, американские обыватели, представители среднего класса, которые составляют 60-75% избирателей, – это люди, которые не интересуются политикой. В-третьих, все эти люди являются патриотами и рассуждают по такой схеме: если где-то появились «плохие парни», будь то Ирак или Иран, Корея, ХАМАС, по ним надо ударить, но желательно так, чтобы «хорошие» – американские – парни победили и не погибли и т. д.

Американцы не читают, они реагируют на телевидение. То, что сейчас происходит внутри США, – это очень важный процесс, это некая штормовая ситуация внутри американской элиты. Это и восстание против Буша внутри Республиканской партии, и некая консолидация на двухпартийной основе, которая происходит в рамках Совета по внешней политике. В настоящее время республиканская стратегия терпит фиаско, и к власти в скором времени придут демократы, представляющие интересы международного еврейского финансового капитала.

- А что Вы думаете о ядерной программе Ирана и его линии по отстаиванию своих интересов в этой связи?

Недавно Махмуд Ахмадинеджад заявил о том, что иранские ученые решили задачу обогащения урана. В Иране есть месторождения урана, которых достаточно для того, чтобы создавать ядерный потенциал. В конце своего выступления на эту тему Ахмадинеджад сказал очень интересную вещь о том, что у него есть еще одна очень интересная новость, о которой он скажет позднее.

По данным разведок, у Ирана уже есть два ядерных заряда. Как они получили их, каким образом это было сделано – не важно. Они есть. И на определенном этапе развития вот этой спирали стратегии «цыпленок» Махмуд Ахмадинеджад всегда может сказать: «А у нас есть ядерный заряд». Кстати, первым отреагировал на это «Израиль».

Считается, что у «Израиля» 200-300 ядерных зарядов, у Ирана – два. Но в реальном стратегическом плане эти два равны двумстам «израильских». Поэтому небезызвестный бывший глава Российского еврейского конгресса Евгений Сатановский так быстро переориентировался и призывает руководство «Израиля» к дружбе с Ираном, хотя раньше целиком и полностью выступал за агрессию против Исламской республики.

Но это ядерное оружие является проблемой прежде всего для Соединенных Штатов. Они не могут реагировать на его наличие при помощи нанесения ядерного удара по Ирану, поскольку ответный удар будет нанесен по американским силам в Ираке, погибнет 10 или 15 тысяч американских солдат. Это будет означать крах для республиканцев, после этого их партии вообще грозит расформирование и массовые аресты.

Таким образом, иранцы великолепно, выдержанно реагируют на развитие конфликта. Когда я был в Иране, мне бросился в глаза профессионализм кадровой системы, все должностные лица очень эрудированны и компетентны в своей области. У них постоянно происходит ротация кадров.

В Иране профессионалов не выкидывают из властных коридоров. Со временем для предыдущего министра находится новая должность, и он выдержанно ждет. Люди спокойно, профессионально выполняют свою работу – вот что такое исламская дисциплина, исламский дух.

Это не просто эмоции, это рациональность, это ощущение того, что ты представляешь великую страну и великую миссию. Дадджалу, Шайтану, то есть Западу, Соединенным Штатам, однополярному миру с его ядерным оружием можно противопоставить только силу, только волю и только энергетику. Все это по-настоящему может быть основано только на вере, только на имане.

И иранцы это явственно демонстрирует. Ахмадинеджад только за год стал одним из самых популярных лидеров в мире. За счет чего? Он говорит рациональные вещи, которые в сознании, в умах у сотен миллионов мусульман. И не только мусульман – многие русские национал-патриоты также поддерживают Махмуда Ахмадинеджада, Иран.

- Как изменился внутриполитический климат в самой стране с приходом к власти Махмуда Ахмадинеджада по сравнению с периодом президентства Хатами?

Я бы не стал ставить вопрос таким образом. И Хатами, и Рафсанджани, и Ахмадинеджад – это фигуры, согласованные с иранской элитой. Когда президентом был Хатами, Ирану противостоял Клинтон, то есть демократическая группировка. В условиях однополярного мира нужно было выиграть время. Ведь Иран начал работать над своей ядерной программой с конца 80-х, в 90-е годы, поэтому у власти был Хатами, который говорил о правах человека и т.д.

Но инструкции-то он получал в Куме, и он всегда считал себя, прежде всего, представителем шиитского духовенства! Хатами как талантливый человек делал упор на риторику о правах человека, потому что так тогда надо было говорить.

Но вслед за Клинтоном пришел Буш, и стало очевидно, что риторика Хатами уже не срабатывает. Возникла потребность в другом президенте, и согласованная иранская элита выдвигает нового молодого энергичного лидера, который противостоит блеклому Бушу.

Буша его советники боятся больше, чем на 15 минут, оставлять один на один с иностранными лидерами. Этот человек лечился от алкоголизма, но пьянство не могло не оказать воздействия на его мозг. Сравните Буша с Ахмадинеджадом, который говорит без всяких бумажек на самые разнообразные темы, причем говорит как действительно глубоко верующий человек. Буш тоже называет себя верующим, демонстрирует и экспонирует свою религиозность. Но посмотрите на Буша – это же мунафик, это лицемер! А Махмуд Ахмадинеджад – это искренне верующий мусульманин, говорящий об ответственности перед своей религией, перед своей страной.

Есть и еще один момент – иранская умма находится не в безвоздушном пространстве, и она испытала на себе ту войну, которая началась в 90-е годы против Ислама. Я все время говорил, что работа Самуэля Хантингтона о конфликте цивилизаций – это на самом деле не прогноз, не аналитическое исследование, а идеологическая доктрина этой войны.

Первый залп этой войны был произведен в 1992 году, когда грубо, не взирая ни на что, Запад попрал все демократические институты и уничтожил Исламскую революцию в Алжире. Мусульмане пришли там к власти в соответствии с западными стандартами. Но результаты выборов были отменены. Запад поддержал армию, и в результате началась гражданская война, в которой погибли сотни тысяч мусульман.

Иранская умма тоже несет на себе бремя последствий этого психологического информационного, технологического, политического давления со стороны Запада. Кроме того, есть среди мусульман и представители мелкобуржуазных слоев, среднего класса, которые ориентированы на потребительские стандарты общества, как на Западе.

Однажды в Иране в разговоре с одним человеком я похвалил Ахмадинеджада. Вдруг его лицо перекосилось со словами: «Да что он там поддерживает палестинцев, сирийцев, президент Ирана должен прежде всего нас, иранцев, поддерживать, нам помогать, чтобы мы лучше жили!».

Хатами же – это в определенной степени была компромиссная фигура. Нужно было выиграть время. Однако это привело к тому, что западные ценности проникли в иранское общество и начали оказывать свое разрушительное действие, в том числе против молодежи.

Поэтому нужен был какой-то радикальный шаг. Таковым стало избрание Махмуда Ахмадинеджада, которое, я считаю, на самом деле является мощным импульсом после 1978-79 гг. в деле развития Исламской революции.

- Насколько приход к власти Ахмадинеджада всколыхнул пассионарные слои иранского общества, ориентированные на продолжение Исламской революции?

Мобилизация, безусловно, произошла. В какой степени она эффективна – это другой вопрос, но сам факт ее наличия очевиден. Даже стратегия и тактика действия Ахмадинеджада об этом свидетельствует. Новый иранский президент выдвинул лозунг, что ключевым компонентом политики должно быть достижение социальной справедливости, которая ушла на второй план в погоне за экономической эффективностью в 90-е годы, когда в стране выросло число бедных и стало меньше возможностей получить жилье.

Ахмадинеджад много ездит по стране, он требует от парламента инвестиций в строительство жилого сектора, дорог, инфраструктуры. Он делает это даже учитывая то, что с экономической точки зрения подобные шаги, возможно, не всегда оправданы, потому что ведут к усилению инфляции.

При Хатами соотношение между сторонниками и противниками его курса было приблизительно 30 на 30, или 40 на 40 – причем при последнем раскладе стоит учитывать, что 20% иранцев к этому вопросу вообще были безразличны. Сейчас, по моим оценкам, курс Ахмадинеджада поддерживает 65-70% населения, в жесткой оппозиции к нему находятся 15-20% иранских граждан. Это очень высокий рейтинг поддержки, причем последние 15-20% являются представителями буржуазии, предпринимательских слоев.

В Иране 70% экономики контролируется государством. Для сравнения – в нашей стране государственный сектор составляет 18%, в США – 35%. Поэтому есть сложности, но мы желаем нашим иранским братьям с ними справиться, потому что они дают нам пример. Это очень важно.

- Может ли при определенном раскладе этот предпринимательский слой, настроенный против курса Ахмадинеджада, стать «пятой колонной», на которую могут опереться Соединенные Штаты?

Нет. Несмотря на то, что эти слои протестуют против политики Ахмадинеджада и попытаются выдвинуть нового Хатами, все это будет происходить в рамках иранской политической системы. Повторения российского сценария, когда десятки тысяч людей, пустив слюну, с вожделением стали смотреть в сторону Запада, в Иране не будет. Иранцы вообще очень гордая нация, они могут откровенно критиковать своих руководителей, не соглашаться со своим президентом, открыто говорить о каких-то неудачах, но при этом оставаться патриотами своей страны.

Поэтому попытки американцев найти здесь «пятую колонну» обернутся ничем. Вспомните историю. Когда в 1963 году Пехлеви начал «белую революцию», была сформирована мощная проамериканская прослойка, которая насчитывала миллионы людей. Были люди, которые забыли персидский язык и говорили только на английском! Была армейская прослойка, был САВАК, были местные олигархи. И где это все теперь?

Сам исторический опыт свидетельствует о том, что у иранцев есть особый специфический патриотизм. Мы можем говорить о том, что мелкий буржуа выступает против Ахмадинеджада, он не согласен с курсом президента, но он мусульманин, он перс, у него свой взгляд на то, как должна развиваться Исламская революция. Он не враг Ахмадинеджада.

- Но при Хатами действительно сформировалась мелкобуржуазная прослойка иранского среднего класса, мягко говоря, в лучшем случае равнодушного к Исламу…

Таких иранцев не более 5-7%. Даже тех людей, которые не придерживаются жестко практики Ислама, нельзя отнести к этому слою. Все же традиционность, в особенности шиитская, играет очень важную роль. В свое время, когда Иран воевал с Ираком, было огромное количество шахидов. Это была действительно религиозная война со стороны Ирана.

Например, был такой случай: на фронт ушел семидесятилетний старик, записавшийся в «Пасдаран». В первом же бою он получил тяжелое ранение, ему ампутировали руку. Он пролежал три или четыре месяца в госпитале, и его комиссовали. Но старик потребовал, чтобы его вновь отправили на фронт! Все поразились – ведь руки у него нет! На что старик ответил, что ему не хватает левой руки, но в правой он способен держать оружие. И он добился своего. И снова во второй или третий бой – а там же были фронтальные наступления – он получил второе тяжелейшее ранение, и старику ампутировали обе ноги.

Он уже стал национальным героем и, пролежав 6 или 8 месяцев, потребовал, чтобы его вновь отправили на фронт. Ему возразили, что в таком состоянии он только станет для бойцов обузой. Старик ответил, что он не будет таким, ибо очень много его братьев погибает на полях, на которых иракцы установили американские мины, и предложил себя использовать в качестве живого миноискателя: «Я подорвусь – значит, кто-то другой пройдет этим путем».

Сегодня в южном Тегеране построены огромные кладбища шахидов: там похоронены 400 или 600 тысяч человек. В этом месте возведены фонтаны, которые ночью окрашиваются в красный цвет, символизируя кровь мучеников. Туда приезжают сотни тысяч иранцев – с детьми, со всех концов страны.

Вот оно – прекрасное пособие по воспитанию духа шахида, патриотизма! Люди все это видели. Выступить на стороне американцев для них – это просто предательство по отношению к павшим шахидам. Циники говорили, что иранцы специально так делали, чтобы закрепить дух шахидизма. Я не думаю, что это так. Я знаю, что аятолла Хомейни сам был готов к самопожертвованию, чувствовал себя шахидом.

Целое поколение выросло на этом духе. Поэтому все разговоры о каких-то антиисламски, прозападно настроенных группах населения – это американская пропаганда. Даже несогласные с Ахмадинеджадом в душе остаются мусульманами. Самое главное для уммы – чтобы не было предателей. Когда есть миллионы шахидов, ты не можешь предать. Это трудно объяснить словами, это нужно почувствовать.

- Таким образом, озвученная некоторыми экспертами версия, что вместо прямой агрессии США попытаются устроить в Иране «цветную революцию», безосновательна?

Такие версии – полная глупость! В свое время я много обсуждал с американцами этот вопрос. Они хотели создать на месте Ирана свою базу, собственного регионального жандарма. Но у них это не получилось. Почему?

У меня есть одно важное объяснение: необходимо знать дух народа, а для этого надо знать его язык. В резидентуре ЦРУ на Ближнем Востоке работало 120 офицеров, и из них только 7 человек знали персидский язык! Остальные говорили на прекрасном английском языке с американским акцентом. Они не общались с мустазафинами (обездоленными), с крестьянами, рванувшими в город после «белой революции», с обитателями базаров. Они говорили с шахскими придворными и слушали то, что они хотели услышать. Американцы и сейчас не знают Иран, он для США – закрытое общество.

Примечательны слова лидера ливанской Хизбуллы Хасана Насруллы в конце марта прошлого года в ходе огромного митинга, собравшего около миллиона человек. Никто, к сожалению, здесь в России не опубликовал его выступления, а он говорил очень интересные вещи: «Я обращаюсь к тебе, Америка! Я обращаюсь к тебе, «Израиль»! То, что вы сделали на Украине, то, что вы сделали в Грузии, здесь не пройдет!».

Он шиит – я это говорю к тому, что те же слова могли бы произнести и люди в Тегеране. Там этот сценарий не сработает. Любая «оранжевая» революция – это всегда раскол общества, а это, в свою очередь, означает, что нет каких-то моральных, нравственных, религиозных скреп. Такого рода события возможны только в языческом обществе: в США, во Франции, в России… Но не в Иране!

Более того, я думаю, в результате того, что сейчас происходит в Иране, это государство станет лидером исламского мира. Кроме того, это спровоцирует позитивные радикальные процессы в нем. В определенной степени мы уже видим их начало и в Ливане, и в Палестине, и в Сирии. Вот почему все продажные проамериканские режимы в Египте, Иордании выступают против этого.

- Будет ли наблюдаться экспорт исламской революции в мусульманском мире, если Иран станет в нем лидером?

Я не думаю, что это произойдет в такой форме, как это было в первые годы Исламской революции при аятолле Хомейни. Тогда одним из главных государственных лозунгов Ирана был как раз экспорт Исламской революции. И он отвечал логике, потому что, если в какой-то стране происходит революция, она сможет выжить, только если создаст вокруг себя комфортное окружение. Но мир об этом тоже знает, поэтому и навязал Ирану войну с Ираком, который поддержали все арабские страны. И иранцы потом поняли, что фронтальный, лобовой экспорт революции невозможен.

Другое дело, что на сегодняшний день ситуация в мире принципиально изменилась. Мы живем в эпоху противостояния мира Ислама и мира Запада.

Я думаю, что американцами будут использованы разные стратегии борьбы против Ирана. Возможно, Штаты действительно попытаются дестабилизировать ситуацию внутри страны, подорвать позиции иранского режима. Начнутся и психологические атаки – демократами будут использоваться более изощренные технологии, нежели те, с помощью которых действует режим Буша.

- Вы говорите, что Иран сейчас имеет все шансы стать лидером исламского мира. Не сыграют ли его враги на том, что это шиитская страна, раздувая шиитско-суннитский конфликт?

Одно из направлений борьбы против Ислама в рамках этой войны между Западом и мусульманским миром – это противодействие консолидации уммы, уничтожение самого понятия «исламский мир». Сам языческий западный мир внутри себя не органичен, в нем каждая вещь самодостаточна. Поэтому им необходимо расколоть исламский мир на суннитов и шиитов, на фундаменталистов и умеренных, раздуть противоречия.

Раздувание суннитско-шиитских противоречий будет происходить в Ливане, в Сирии, в Палестине, будет нагнетаться конфликт между «умеренными» и «радикальными» мусульманами. Борьба только начинается, она будет продолжаться десятки лет, и враг будет использовать самые разнообразные способы.

Я лично исхожу из того, что сегодня в Исламе на первое место выходит некий политический и социальный императив. И в этом смысле разница между суннитским и шиитским Исламом фактически не существенна. Что касается теологических вопросов, пусть в этой области существуют разногласия, но в рамках некого минимального уровня безопасности. А Аллах знает лучше!