|
В Декларации прав народов России от 2 (15) ноября 1917 г. и в обращении Совнаркома «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» от 20 ноября (3 декабря) 1917 г. советская власть провозгласила отказ от империалистической политики, проводившейся царским и Временным правительствами, и заявила о желании строить отношения с колониальными и зависимыми народами на началах равноправия и взаимного уважения. Оба документа оказали огромное влияние на мусульманское население как на территории бывшей Российской империи, так и в исламских странах.
«Мусульман приводили в ярость колебания Временного правительства, отклонившего требование Всероссийского съезда мусульман о создании их собственных системы образования, религиозных и военных институтов. Как бы в противоположность деятельности Временного правительства, большевики начали свою восточную политику декларацией «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока»…», - пишет Дж. Хоскинг.
«Возвращение мусульманам списка Корана халифа Османа (конфискованного в свое время царскими властями) на съезде мусульман в Петрограде в декабре 1917 г., мечети «Караван-Сарай» в Оренбурге и башни Сююмбике в Казани, а также другие подобные жесты на Кавказе и в Средней Азии произвели должное впечатление на колеблющуюся часть мусульман… Проводились съезды мусульман, на которых революционеры — большевики, левые эсеры, левые джадиды — сидели рядом с муллами. <…> Нередко в пропаганде большевиков проводился тезис о совместимости и взаимодополняемости Шариата и коммунизма. Ввиду этого часть мусульманского духовенства даже выдвинула лозунг «За советскую власть, за Шариат!» (История Востока. Т. V).
В январе 1920 г. ЦИКом Советов Туркестанской области было утверждено положение «О комиссии по согласованию законоположений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства Туркестанской Республики с шариатом и адатом, «согласно которому в случае расхождений между законодательными актами правительства и нормами Шариата или адата последние имели большую юридическую силу. Такое же распоряжение действовало в Бухарской и Хорезмской республиках.
В целом, на начальном этапе своего существования советская власть обеспечивала мусульманам свободу вероисповедания и неприкосновенность культовых зданий и равноправие служителей культа. Однако по мере ее укрепления мусульманское судопроизводство стало ликвидироваться, и чаще стали происходить случаи перегибов на местах.
Не вызывает возражений следующее мнение Дж. Хоскинга: «Взаимоотношения большевизма с Исламом были противоречивыми. Атеизм марксистов не совместим со строгим монотеизмом Ислама в принципе. Тем не менее, многие политически активные мусульмане примкнули к тем или иным социалистическим течениям за последние десять лет перед (Октябрьской. — П. Г.) революцией. Отчасти это объяснялось сугубо прагматическими соображениями: после событий 1905 г. мусульмане увидели в социализме политическое течение, способное организовать подпольную партию, мобилизовать массы и создать реальную угрозу правительству их угнетателей… Но было и еще одно соображение основополагающего значения, сделавшее возможным принятие социалистических идей мусульманской интеллектуальной элитой: социалистическая теория обещала им братство и равенство всех народов в борьбе с западным империализмом».
Трактовка отношения большевиков к исламскому вопросу Эд. Карра носит односложный характер. Карр, на наш взгляд, слишком упрощает характер политических и религиозных институтов во время гражданской войны в России, но с некоторыми его выводами нельзя не согласиться. «Во всех этих районах (восточных окраин. — П. Г.) в конечном итоге гражданской войны, проводимой «белыми» при поддержке иностранных сил, привели к укреплению престижа и авторитета советского правительства. Едва скрываемое стремление «белых» генералов восстановить как на территории собственно России, так и на территории нерусских окраин старую систему землевладения и систему собственности на средства промышленного производства способствовало тому, что дело борьбы за советскую власть робко стало поддерживать большинство крестьян и рабочих. На нерусских территориях решимость «белых» восстановить единство Российской империи с ее традицией полного политического и культурного подчинения нерусских элементов являла собой мрачный контраст с советскими обещаниями неограниченного национального самоопределения, пусть даже обусловленного определенными политическими и социальными предпосылками».
Однако и советская власть не позволяла развиваться политическим инициативам мусульман. 8 января 1918 г. в Казани открылся II Всероссийский мусульманский военный съезд, главным вопросом которого было создание Идель-Уральской республики. Провозглашение нового государственного образования было намечено на 1 марта 1918 г., однако этого не произошло, поскольку инициатива мусульманского населения была пресечена, а наиболее активные делегаты Съезда были арестованы. Были также распущены все органы, избранные на I Всероссийском съезде мусульман. В результате подавления политической воли той части мусульман, которые видели в исламских государственных образованиях альтернативу советской власти, в последующем проводились лишь сугубо религиозные съезды.
И все же результате более гибкой, нежели у белогвардейцев, национальной и религиозной политики советской власти на фронтах гражданской войны за нее сражались национальные части мусульманских народов. Так, будущий представитель СССР в Персии, Хиджазе, Йемене и Саудовской Аравии К. А. Хакимов в 1918–1919 гг. являлся членом Оренбургского мусульманского военно-революционного комитета и воевал в качестве начальника политотдела 1-й Приволжской татарской бригады.
Вынужденные выбирать между «белыми» и «красными», мусульмане со временем перешла на сторону последних и благодаря хорошо поставленной агитационной работе большевиков, и под впечатлением интернационального состава партийных и советских органов.
Отсутствие у лидеров «белого» движения целесообразной политики в отношении религиозных и национальных меньшинств способствовало росту популярности большевиков. Так, в Крыму партия «Милли-Фирка» некоторое время сотрудничала с Деникиным, но он разогнал созванный ею курултай (национальное собрание), чем решил пресечь всякие попытки создания крымской автономии.
В результате, в Крыму возникли подпольные отряды мусульман под руководством «красно-зеленого» бюро РКП(б), а при освобождении Крыма от Врангеля в ноябре 1920 г. в составе войск М. В. Фрунзе действовал конный полк крымских татар. Также как ранее роспуск Колчаком мусульманских воинских формирований привел в начале 1919 г. к переходу многих их участников на сторону большевиков.
«Большевистская агитация воспринималась не как коммунистическое учение, а, прежде всего, как учение, призывающее к созданию такой власти, которая на практике отвечала интересам мусульманского населения. Те или иные акты Советского правительства, большевистскую пропаганду российские мусульмане воспринимали по-своему, исходя из своего исторического опыта, влияния религии», - отмечает С. М. Исхаков.
Вскоре после Октябрьской революции при Наркомате национальностей стали создаваться национальные комиссариаты, в том числе был образован и Центральный Татаро-Башкирский комиссариат, учрежденный специальным декретом от 17 января 1918 г. под названием «Комиссариат по делам мусульман Внутренней России». «Они (национальные комиссариаты. — П. Г.) были той специфической формой организации, через которую бывшие угнетенные национальности России приобщались к строительству социалистического общества. …Перед Центральным Татаро-Башкирским комиссариатом с самого начала «вполне определенно встали задачи быть проводником социалистической революции и советской власти, как выразителя ее среди мусульманских народностей России», - пишет Р. Г. Хайрутдинов.
Вообще, в 1918–1919 гг. большевики проводили промусульманскую политику, что выразилось и в создании Российской мусульманской коммунистической партии во главе с Мирсаидом Султан-Галиевым, просуществовавшей до марта 1919 г. Наибольший эффект эта политика дала в Поволжье, на Урале и в Сибири, меньший — в Крыму и на Северном Кавказе.
Первыми национальными административно-территориальными образованиями РСФСР стали именно республики мусульманских народов. В 1918–1921 гг. были образованы (в хронологической последовательности) Туркестанская, Башкирская, Татарская, Киргизская (с 1925 г. — Казахская), Горская, Дагестанская (две последние — одновременно) и Крымская автономные советские социалистические республики.
В 1920 г. на территории бывшей Российской империи в Средней Азии возникли Хорезмская и Бухарская народные республики, в Закавказье — Азербайджанская ССР. «1920 год был отмечен важными переменами в отношениях между Москвой и восточными окраинами. До сих пор советская политика была обращена главным образом на Запад, который вначале олицетворял надежды мировой революции, а впоследствии стал источником опасности для существования советского строя. Однако теперь главная уже миновала, хотя вновь ненадолго возникла в момент вторжения поляков в мае 1920 г.
После поражения Колчака и Деникина впервые представилась возможность навести порядок на территории восточных окраин и приступить к осуществлению ленинского плана сплочения революционных масс угнетенных народов Востока и революционно настроенных рабочих и крестьян России. Влияние советской политики упорно распространялось с Запада на Восток. Съезд народов Востока, состоявшийся в Баку в сентябре 1920 г., ознаменовал начало крестового похода восточных народов во главе с советскими руководителями против империализма Запада», - пишет Эд. Карр.
Последнее положение Карра несостоятельно, поскольку, во-первых, никакого «похода» восточных народов против «империализма Запада» не было вообще, а во-вторых, этот съезд «лишь имитировал внимание большевиков к Востоку. Руководившие работой съезда от имени ЦК РКП(б) Г. Зиновьев и К. Радек обращались с делегатами съезда…, «как комиссары с темной массой на крестьянских съездах». К тому же они совершенно не понимали Востока, сводя все его проблемы… «к проблеме крестьянской и территориальной» (История Востока. Т. V).
С другой стороны, точка зрения Хоскинга является отражением логики советского руководства в вопросах административной организации мусульманских окраин для предотвращения развития национальных и религиозных течений центробежного характера:
«Национальная политика Советов в мусульманских регионах прежде всего преследовала цель пресекать каждую попытку образования любой панисламской или пантюркской общности. Именно поэтому башкиры, ближайшие родственники татар… получили собственную республику. <…> В то же время татарская диаспора в других частях Советского Союза (она играла большую роль в распространении панисламских и джадитских идей) все в большей степени лишалась прав издания газет и школьного обучения на родном языке. <…> В Кавказских горах политическая раздробленность достигла своего мыслимого предела. Было создано огромное количество карликовых национальных республик в составе РСФСР… Иногда новые административные единицы объединяли народы, говорившие на абсолютно разных языках, но разделяли тех, чьи языки были родственными», - отмечает Дж Хоскинг.
Представители советской власти в ходе осуществления своей национальной политики допускали огромное количество нарушений национальных и религиозных чувств мусульман как на низшем, «полевом» уровне, так и на высшем, правительственном. Большевики заблуждались, пытаясь совершить коренное преобразование российского общества без предварительного получения объективного представления об Исламе и мусульманском обществе, тенденциях, особенностях их развития и характере связи с российским обществом в целом. Результатом становились или вооруженное сопротивление, особенно на Кавказе, или, как минимум, «социальный нейтралитет большинства мусульманского населения страны» (Исхаков С. М.), характерный для тюркских народов.
Подводя итоги четырехлетней годовщины Октябрьской революции и участию в ней татар М. Султан-Галиев в статье «Татары и Октябрьская революция» писал: «Мы должны сказать, что татарские рабочие массы и татарская беднота не участвовали в революции, но способствовали ее распространению в странах Востока…».
|
