|
То, что происходит сегодня на наших глазах в мусульманской среде - я имею в виду не только наметившийся консолидационный процесс, но весь спектр проявлений исламской активности, роста сознательности и уверенности в себе и своих силах – это, по сути, рождение российской уммы. Из рыхлой и предельно фрагментированной социальной среды вырастает единый организм, связанный воедино множеством видимых и невидимых нитей.
Уммастроительство - долгий и болезненный путь. Он растянется еще на многие и многие годы. Много шишек еще будет набито и много еще чего предстоит решить, сказать и выслушать, приобрести и потерять. Но, кажется, точка невозврата уже пройдена. Это и надо назвать самым важным итогом уходящего 2009 г.
Рождение уммы больше не получится сорвать или сдержать, постоянно загоняя ее обратно в утробу истории. Инша Аллах! Кто-то это приветствует, кто-то сильно напрягается. Но в интересах государства и общества постараться определить верный вектор для поиска места Ислама в развитии России.
Развилка. Три пути
Помните русский былинный герой постоянно оказывается на перепутье: на право пойдешь – одно получишь, налево – другое, прямо – еще чего-то. Вот так же и мы сегодня выбираем из трех стратегий в отношении Ислама, которые грубо можно обозначит как «растворение», «адаптация» и «сдерживание».
Концепцию «растворения» четко выразил Роман Силантьев, называющий себя исламоведом. Комментируя выход одной своей книги, не ссылаясь на источники, он прямо заявил, что «ассимиляция этнических и религиозных меньшинств является неизбежным процессом в любом обществе, а в России она еще и ускоряется за счет деятельности экстремистов... После каждого теракта тысячи, а может быть, даже десятки тысяч людей из числа этнических мусульман принимают крещение».
Главный тезис Силантьева, который четко заявлен в его книгах, состоит в фатальной необратимости «православизации» и русификации всех российских народов. Поэтому, советуют он и его коллеги властям, нет смысла напрягаться со встраиванием Ислама в ткань современной отечественной государственности, т. к. мусульмане все равно постепенно растворятся в русском православном народе, а Ислам уйдет с исторической арены.
Силантьев изображает исламское возрождение в России как процесс сугубо негативный и угрожающий национальной безопасности. Все муфтии, судя по его книгам, жулики, уголовники, интриганы, скандалисты, неграмотные бездарности и проводники враждебных РФ интересов; мусульманская общественность – это, вообще, сборище сумасшедших и экстремистов; обычные прихожане – темная ни на что путное не годная масса, ведомая вышеуказанными «вредными персонажами».
В общем, подсказывается вывод, Ислам (не какой-то там «исламизм» или «ваххабизм», а именно Ислам в целом) в новой России не состоялся, толку от него никакого – наоборот, одни проблемы, большие и маленькие. Соответственно, надо поддерживать тенденции его постепенного растворения и выдавливания из страны. Так проблемы с мусульманами решаться сами собой.
Фактически, это возвращение к доекатерининской политике в отношении Ислама, ключевым моментом которой была христианизация любыми средствами, включая насильственные. Последнее Силантьев и те, кто сделал его своим рупором, к счастью, себе позволить не могут. Поэтому их стратегию «растворения» можно назвать мягким вариантом того, что было до середины XVIII в.
Как переходная стадия предлагается выдавливание Ислама в «места компактного проживания народов его исповедующих», в том числе репрессивными методами; затем де-факто, а, может, и де-юро (кто знает?), придание ему статуса не равноправной (как по Конституции), а «терпимой» религии. Т. е. речь идет о восстановлении ситуации до революции 1905 г.
Кстати, у исламофобов-христианизаторов есть общее и с коммунистическими безбожниками, как они себя сами называли. На определенном этапе в Советском Союзе, примерно с середины 20 по 1942 – 1943 гг., также, как и в доекатерининской империи, официально декларировалась политика искоренения Ислама, правда как и любой другой религии.
С другой стороны, есть менее заметная стратегия «адаптации». Я называю это комплексной программой по решению «исламского вопроса» в России. Иными словами, необходимо практическое признание со стороны государства и всего общества роли Ислама и мусульман в нашей стране, в той мере которая соответствует их вкладу в строительство общего дома. Сюда же следует отнести отказ от исламофобии в любых формах и создание механизмов включения потенциала российских мусульман в решение основных проблем государства.
Для решения «исламского вопроса» требуется, если не нацпроект, то нацпрограмма - точно. Слишком глубоки раны и трещины. Проблемы копились, загонялись внутрь и замалчивались даже не десятки, а сотни лет.
Вторая стратегия предполагает окончательную и позитивную интеграцию и адаптацию Ислама в ткань российской государственности и цивилизации на неких взаимовыгодных договорных условиях. В рамках данного подхода состоялись все значимые события последних лет – от вступления в Организацию Исламская конференция до создания при поддержке властей Фонда поддержки мусульманской культуры, науки и образования.
Указанные два подхода взаимоисключающи. Зачастую они реализуются параллельно друг от друга, создавая у наблюдателей шизофренический эффект. Но и там, и там, не хватает системности, четкости и глубины.
Что интересно, в результате этого противостояния, как некий компромиссный вариант, или сама по себе, стихийно сформировалась еще одна стратегия. Она направлена на сохранение статус-кво – на сдерживание развития Ислама, на консервацию, замораживание и откладывание вопроса о его конечном статусе и роли на максимально далекий срок. Надо признать, что именно этот подход и является доминирующим.
Видимо, кажущиеся гораздо более важными государственные задачи заставляют многих быть поборниками такой линии. «Сдерживание» Ислама внутри страны направлено на то, чтобы он, как полагают в тех кабинетах, где принимают решение, не мешал и не путал карты при решении «серьезных вопросов». По крайне мере, пока, до лучших времен.
Лишь при эскалации насилия на Кавказе или в других экстремальных обстоятельствах возникает моментная и опять же стихийная тяга к стратегии «адаптации». Но в силу многих причин, в том числе по вине самих мусульман, запала на долго не хватает. С другой стороны, на определенном фоне проявляется и тенденция к переходу на «растворение», что также ситуативно.
Не сформулированная на словах, не проработанная научно, но живущая в головах, концепция «сдерживания» - это современное переложение того, что Екатерина II предложила, поняв бесперспективность полного искоренения Ислама в Империи. Отнюдь не по доброй воле, а под давлением многочисленных восстаний и тысяч жертв, она легитимизировала присутствие мусульман и их религии в государстве, но постаралась всячески ограничить их развитие. Такая же линия, только местами более жесткая, реализовывалась в Советском Союзе после изменения Сталиным политики в отношении религии.
И сегодня ничего более подходящего в отношении Ислама у нас, по большому счету, пока не найдено. По сути, мы живем по тем принципам, которые заложила дальновидная немка на русском престоле. Да, ее решение о создании Оренбургского духовного магометанского собрания и, вообще, весь комплекс мер в отношении мусульман оказались для государственно-исламских отношений, наверное, самыми важными за всю их многовековую историю.
Перспективы
Концепция «растворения» уже много сот лет назад доказала свою историческую ошибочность. «Сдерживание» всегда давало сбои и не достигало всех поставленных целей, особенно это стало очевидным в начале XX в. Эта идея, реанимированная на нынешнем этапе, по большому счету, уже тогда себя изжила.
И сегодня при всей прагматичности и эффективности концепции «сдерживания» даже не особо дальновидным наблюдателям бросается в глаза ее ущербность в силу хотя бы миграционных и демографических факторов, а также - что, может быть, самое главное - в силу рождения и роста на наших глазах российской уммы, подстегиваемой глобальным исламским пробуждением. А это значит, что у второго из описанных выше подходов альтернативы нет, даже просто с точки зрения real politic.
Процесс исламского пробуждения имеет общепланетарный характер. Умма пробуждается от почти трехсотлетнего сна и стагнации, и это касается российской ее части, как и любой другой. У нас, конечно, есть своя специфика («традиционность»), но оторвать от мировой уммы нас невозможно, тем более в век глобализации и Интернета. Именно это отличает коренным образом ситуацию с Исламом в России в XXI в. от того, что было в XX, XIX, XVIII или, тем более, еще раньше.
|
